— Александр Иванович, чего ж меня, сирого, бояться?! Я ведь меньше путиловского мастера получаю! Семья едва-едва концы с концами сводит! Не преподавай жена иностранные языки, голодали б!
— А инженеру здешнему сколько Путилов платит?
— Столько же, сколько его превосходительству товарищу министра! Мы уж все подсчитали... Да еще премиальные! Он как сыр в масле катается, здешний инженер! Видите ли, на оборону работает! А мы на что? На дядю? Мы государеву казну соблюдаем!
— Владимир Феодосьевич, я прекрасно знаю, сколь мизерны оклады нашего чиновничества...
Тот вздохнул:
— А сколько лет вы позором клеймите бюрократию? Да, я — бюрократ, то бишь «человек стола»! Я за своим столом двадцать семь лет просидел и баклуши, прошу заметить, не бил!
— Между прочим, — Гучков внезапно побагровел, — баклушами в Костромской губернии называют болван, который готовят для токарной выработки щепной посуды! Не будем соревноваться в знании родного языка: как внук русского раба, я наш язык знаю из глубины, он во мне трепещет! Соблюдать интересы государства — значит делать все, чтобы фронт не имел недостачи в снарядах, патронах и винтовках! Мы на вражеские окопы безоружных солдат гоним: «Отбей в бою у неприятеля!» А производят эти винтовки здешние рабочие! А они — после начала вашей ревизии — стали волынить!
— Убогого одна нужда гнетет, скупого две, — отрезал Владимир Феодосьевич. — Я и о рабочем человеке думаю, и о здоровье государственного бюджета!
— А есть он у нас, бюджет этот самый?
— Какой-никакой, а есть! Иначе б держава развалилась.
— Считаете, что еще не развалилась? Ладно, чего нам препираться, Владимир Феодосьевич, я в ваше положение вошел, сострадаю вам, но зачем вы открыто ставите перед администрацией вопрос, чтоб премиальные рабочим урезать в три раза? Инфляция такова, что рабочим не то что на мясо — на хлеб и мыло будет с трудом хватать...
— Хотите, чтоб мы до конца обесценили рубль, Александр Иванович?
— Слава Богу, хоть честно сказали: «до конца»... Мы с вами никогда не сговоримся... Я придерживаюсь такого мнения, что в нонешней грозовой ситуации надо любым путем накормить рабочих... Любым... Иначе они сами склады разобьют и двери банков выломают.
— В пятом году пытались... Пусть сейчас попробуют...
— Спаси нас от этого, Господь, сохрани и помилуй... Нас с вами на столбах вздернут, Владимир Феодосьевич... Именно так... И вешать будут за то, что вы в вицмундире, пусть и заношенном, лоснящемся от времени, а меня — потому что стоял за монархию. Я человек открытый, пришел к вам с добром: либо вы прекратите травлю администрации и перестанете пугать рабочих снижением премий, либо я прекращу сдерживать нашу прессу: вас обвинят в намеренном антигосударственном злоумышлении.
— Пугать меня не надо, Александр Иванович... Мне терять нечего — сам полунищий. Договоритесь с директором моего департамента — с радостью и милой душой вернусь к себе за стол в министерстве. Не сможете — уж не гневайтесь, я человек подневольный...
(А в это время новый министр внутренних дел Протопопов отдал тайный приказ стягивать в Петроград шестьсот пулеметов, устанавливать их на крышах стратегических зданий с большим сектором обстрела, не мешать рабочим агитаторам поднимать людей на демонстрацию и готовить жандармерию к беспощадной стрельбе по смутьянам.)
...Директором департамента оказался Игорь Васильевич Лошаков, в генеральском звании, правовед и финансист.
— Ах, Александр Иванович, да я под каждым вашим словом готов подписаться! Согласен, трещим по всем швам! Ситуация критическая, все верно! Но постарайтесь понять наше положение: в казначействе, где день и ночь печатают ассигнации, типографские станки раскалены добела! Если так дело и дальше пойдет — купюрами вскорости станут заместо обоев комнаты обклеивать! Как раз на вас, на ваши военно-промышленные комитеты, на рабочую группу Гвоздева у меня была надежда!
— У меня тоже, Игорь Васильевич, так ведь группу только что посадили! И пресса будет еще больше травить за это правительство, и правильно станет делать: обезглавить умеренное рабочее движение, отдав массы в руки эсеров Керенского и ленинского агитатора Шляпникова! Уму непостижимо! А если сейчас контрольно-ревизионная комиссия вынесет постановление, по коему выплаты рабочим премиальных за сверхурочные будут снижены, я за ситуацию отвечать не смогу, случится взрыв.
— Совершенно с вами согласен. Я представляю себе реакцию рабочего люда: ему про инфляцию и государственные нужды на оборону не объяснишь, а пуще его бабе, у которой на руках малые дети... Что предложите сделать?