- Дай угадаю: ты в пробке?
- Экстрасенс, однако. Гололед жуткий, за малым в «Хаммер» не влетел, - со вздохом поделился Артемий. - Теперь стоим у проспекта, здесь тоже ДТП.
- Ты там аккуратней, не геройствуй, - тихо попросила я. – Всё точно в порядке? Голос какой-то… не такой.
- Голос? – переспросил он. - Да нормальный голос, просто не выспался. Не всё коту масленица, случаются и постные дни. Лег поздно, встал рано, вот и маюсь теперь. Сама-то как спала?
- Хорошо. Представляешь, ко мне ребята пришли, с витаминами! Наверное, вы все сговорились. Других голодом морят, а меня – переизбытком питательных веществ!
Жанна поймала мой взгляд и понимающе хмыкнула. Чересчур понимающе.
- Молодец, что напомнила, - обрадовался Воропаев. - Ты завтракала?
- Это что, шутка юмора такая? Завтракала, обедала и ужинала на неделю вперед. Ну нельзя столько есть!
- Можно, Вера, и даже нужно. Лизавета меня поддерживает, твоя мама вообще горой стоит, так что ты в меньшинстве, смирись.
- Тиран ты всё-таки, - с улыбкой выдохнула я.
- Тиран и сумасброд. Ладно, не буду вас отвлекать, общайтесь. Заеду, как только выберусь отсюда. Тебе что-нибудь нужно?
- Приезжай скорее. Я тебя очень… жду.
- Жду и надеюсь, - вой встречного автомобиля заглушил окончание фразы, - … встречи!
- Оленьке привет передавай, – хихикнула я.
Кому надо, тот поймет. Артемий, дабы не рисковать почем зря нашими добрыми именами, навещал меня в обличии тщедушной черноволосой девушки – «подруги Оленьки». Хрупкая фигурка, неприметная внешность и скромная одежда Оленьки были призваны отвести глаза и пока неплохо справлялись со своей задачей. Правда, не обошлось без конфуза: надо было видеть лицо Елизаветы Григорьевны, когда эта самая Оленька указала ей на досадную оплошность. Так ладно бы просто указала – еще и отчитала по полной программе в духе: «Какого хрена вы здесь забыли, Наумова? Идите, проветритесь для начала!» К счастью, всё обошлось, и с тех пор Оленька больше помалкивает.
Стоило мне вернуть телефон в тумбочку, как коллеги незаметно засобирались.
- Мы еще зайдем, Верунь, - чмокнула меня в щеку Оксана. - Не скучай.
- Она и не станет, - ответил Кирилл, которого никто не спрашивал, - не до того будет.
- А ты, никак, ревнуешь? – дернула его за ухо Натка, сама ревнивая, как граф де Монсоро.
- Как можно, зай?! – притворно ужаснулся тот, потирая ухо. – Мое бедное сердце принадлежит тебе одной. Без обид, Верусик?
- Без, Кирюсик, - заверила я. - Вы приходите, одной скучно тут. На волю не выпускают, садисты!
- Эх, Соболева, странный ты человек, - почесал в затылке Толик. Когда-то полностью сбритые волосы заметно отросли и торчали коротким ежиком. - Болеть надо медленно и со вкусом, а ты в бой рвешься. Скучно ей, типа! Мне б твои проблемы.
- Завидуйте молча, Анатолий Геннадьевич. Свободных коек еще полно, - поддел его Сологуб и, не дожидаясь возмездия, выскочил в коридор.
Со мной осталась только Жанна.
- Ой, Вер, я так рада за вас, не могу просто! – она вдруг крепко обняла меня. – Ты смотри, береги его. И крепись: с такими характерами вам ох как весело будет. Но ничего, ничего. Воропаев слов на ветер не бросает. Если сказал, что любит, значит, всё, ты попала.
Моя отвисшая челюсть стоила тысячи слов.
- Молчу-молчу, – приложила палец к губам медсестра. - Ты же знаешь, я могила. Буду держать за вас кулаки! Только, Вер, - она внезапно посерьезнела, - я тебя предупредить должна. Будьте повнимательнее, ладно? То есть, никакого криминала в этом нет, но чтобы не стало неожиданностью... В общем, знаю не только я. Нет, она, конечно, поклялась, что будет молчать, но, понимаешь, для нее это физически невозможно...
У меня в прямом смысле упало сердце. Ухнуло куда-то в желудок и там осталось.
- Только не говори...
Жанна виновато опустила подбородок.
- Это Карина вломилась тогда в палату.
***
Стать свидетелем грандиозного события и не раззвонить на всю округу оказалось выше хлипких Карининых сил. В первый день она ходила гордая, точно Курочка Ряба, случайно снесшая яйцо Фаберже. Второй день обернулся пыткой: Кара открывала рот и тут же его закрывала. Совесть – слабенькая, чахлая, – пищала, что это подлость. Да и Романова – человек дела, угрозами не разбрасывается. Медсестра вздыхала, скрипела зубами, однако ушла с работы, так никому и не рассказав.
Чужая тайна жгла нутро всю ночь, а утром измученную бессонницей Карину прорвало. Подозвав подружку-сплетницу Ниночку Монахову, медсестра непрозрачно намекнула ей, что есть важная новость. Буквально международная. Ниночка повела себя как настоящий товарищ: сообразив, что подруге требуется как можно больше слушателей, кликнула всех охотниц до сенсации. В холле собрался целый консилиум из дюжины представительниц, всем им хотелось услышать сплетню из первых уст.
- Ой, девочки, у нас тут тако-о-ое! Просто жесть!
После многообещающего начала толпа девиц со всех уголков больницы в предвкушении облизнулась. Вездесущая регистратура навострила уши.
- Я ваще в шоке! Ну как так можно?! Слов нет!
Карину трясло крупной дрожью, но Ниночка неласково ее перебила:
- Ты, Кар, дело говори, а восторги мы как-нибудь сами выразим.
- В общем, послали нас с Романовой к Верке в палату…
- Верка – это которая? Та, что интернатура? – уточнила санитарка Таня.
На нее хором зашикали, а Ниночка даже кулаком погрозила.
- Да-да, у нее еще вроде как сердечный приступ. Ну, идем мы такие, идем, никого не трогаем, я впереди, Жаннка сзади, - горячо шептала Кара. - Открываю я, значит, дверь, а там, та-а-ам…
- Что-о-о? – завыли слушательницы, кусая маникюрные ногти.
- Только вы никому, лады? – спохватилась Карина.
- Да говори ты уже, нам доверять можно! Что «там»?
- А там Воропаев с Веркой целуется, да еще страстно так!
Девицы синхронно прижали ладони ко ртам. Некоторые побледнели, тоже синхронно.
- Обалдеть!
- Просто crazy!
- Ты гонишь?!
- Жесть!
- Во-ро-па-ев?
- Но ведь он же…
В глазах Карины плескалось облегчение пополам с экстазом. Как легко на душе, как хорошо и свободно! Знают только свои, а они верняк никому не расскажут.
- Этого просто не может быть! – последней выдохнула Ниночка.
Со стороны могло показаться, что миру стал известен рецепт вечной молодости.
- А ты не врешь? – догадалась спросить Таня.
Кара негодующе приложила руку к груди.
- Я? Вру?! Да за кого вы меня принимаете?!!
- А что было дальше? – спросил кто-то.
- Да-да, долго ты там стояла?
- Нет, - с грустью призналась медсестра, - вылетела, как ошпаренная, Жанну чуть не сшибла. Показываю ей: молчи, мол, не спугни, и тащу в сторону. Рассказала как на духу, руки ходуном ходят, ноги подгибаются... Нет, это ж надо, чтобы сам Воропаев, с Веркой!..
- Ага-ага, - поддакнула Вероника, ординатура прошлого года, - весь из себя моралист, слово поперек сказать боишься, а на самом деле... тьфу!
- Не плюйся, я здесь только шо помыла, - пропыхтела тетя Зина. - Шо обсуждаете хоть, балаболки?
- Мне тоже интересно, что такого интересного можно обсуждать в рабочее время?
Главврач, раскрасневшаяся с мороза, отдохнувшая от подчиненных и довольно-таки благодушно настроенная, подкралась незаметно. Темы разговора она не уловила и потому решила полюбопытствовать перед разносом.
- Здрасьте, Мария Васильевна, - бормотали, лепетали и шептали девушки.
- Доброе утро, ленивицы! Значит, приличные люди трудятся, а они байки травят. Своих дел нет? – хитро усмехнулась Крамолова. - Так о чем вы тут щебечете, пташки?
- Мы…мы-мы… м-мы просто…
- Что же вы заикаетесь, Тайчук? Я не требую невозможного: честно говорите, кого и почему обсуждали, и уходите по местам безо всяких санкций, - расщедрилась ведьма.
Сотрудницы переглянулись и все как одна уставились на Карину. Та сглотнула – перед глазами до сих пор стоял кулак Жанны вместе обещанием долгих мук в случае трепа, – но выбор между Романовой и главврачом был очевидным. Под испытующим взглядом Крамоловой она рассказала всё, что знала, и даже больше.