В который раз подивилась способности Артемия повернуть разговор так, чтобы, говоря о себе, не соврать ни разу и при этом ничего не сказать толком. Признался, что был женат, но развелся. Что сын есть. В конце он официально попросил моей руки, хотя ровно через неделю мы идем в загс. Без церемонии, белого платья и толпы гостей – просто распишемся.
- А где же вы будете жить? – задал ожидаемый вопрос отец. Мама согласно кивнула. Наше упорное желание отказаться от общепринятой свадьбы стало для обоих неприятной неожиданностью.
- Вопрос с жильем практически решен, - Воропаев обаятельно улыбнулся, - на улице не останемся.
- Это не ответ, - настаивала мама, - нам нужно знать точно…
«…Раз уж вы, неизвестно по какой причине, не хотите нормальную свадьбу» - поймала я обрывок мысли.
- Светлана Борисовна, в ближайшее время у нас будет собственное жилье. Квартира уже приобретена, осталось уладить небольшие формальности.
Чистая правда. С недавних пор нам принадлежит крохотная квартирка в Центре, почему-то сразу запавшая мне в душу. Хозяин стремился продать поскорее и потребовал, по сравнению с остальными вариантами, сущие гроши.
- Ну что ж, не в девятнадцатом веке живем, - вздохнула мама, - и наше с тобой одобрение, Сережа, особой роли не играет.
- По-моему, они вполне взрослые люди, Света, - добродушно усмехнулся отец. – Скажи спасибо, что отметились до свадьбы, могли ведь и не сказать.
Мамуля поджала губы. Было видно, что будущий зять ей понравился, одобряет, но подлянки с нашей стороны не ожидалось. Этакая ложка дегтя в бочке меда. Сашка-то обо всех грядущих планах за полгода сообщал – привыкли, разнежились. Добро пожаловать в мой мир!
Остаток вечера вышел несколько скомканным. К счастью, обошлось без демонстрации детских фотографий, караоке и прочих сомнительных удовольствий. Миссия выполнена, приличия соблюдены – пора и честь знать. Родители провожали с непритворным сожалением, приглашали в гости, когда выдастся свободный вечер. После загса, само собой, посидим в «узком семейном кругу». Анька украдкой показала язык. Держу пари, мои старшесестринские акции резко взмыли ввысь: такого финта она не ожидала. Если не зауважала, то во внимание приняла.
- Фууух! – напряжение отпустило как-то разом, по телу растеклась приятная слабость. – Не верится, что мы это сделали!
- Камень с души, верно?
- Не то слово… - я оступилась и за малым не полетела с лестницы. Лифт не работал, поэтому спускались на своих двоих. Или правильнее было бы сказать «четверых»?
- Осторожнее. Давай понесу.
- На руках?
- Могу на шее, хочешь? Или на плечо закинуть.
- Не-не-не, - включила я заднюю передачу, - лучше пешком, а то люди не поймут.
- Какие люди?! Двенадцатый час.
В результате недолгих разборок до машины я «доехала» на закорках. «Усталые, но счастливые, возвращались они домой». До квартиры меня донесли в том же положении, опустив лишь перед порогом. Чинно вошли, разулись, и началось… Не сразу: голодный Арчи требовал внимания. Он, в отличие от некоторых, по званым ужинам не расхаживал. На покрывале в качестве «компенсации» красовались мой растерзанный кроссовок и подсохшая лужица. Добро пожаловать домой, милые хозяева!
***
Марина Константиновна ждала не какую-то там случайную девицу, а именно меня, поэтому удивлена не была. Телепортация в Рязань прошла отлично, и очутились мы аккурат в центре маленькой гостиной. Константиновна отложила вязание, сняла очки и крепко обняла нас.
- Привет, ма.
- Здравствуйте, - тихо сказала я.
- Здравствуй, сыночек. Здравствуй, Верочка. Вы проходите, я сейчас чайник поставлю: остыл.
- Вам помочь?
- Нет-нет, Верочка, я сама. Располагайтесь пока, - она вышла на кухню. Мне показалось, или со времен нашей последней встречи седины в волосах вдовы заметно прибавилось?
Осмотрелась. Тесновато, но очень уютно. Вязанные накидки на креслах, подушки, много фотографий на полках, львиная их доля – черно-белые.
- Это ты?
- Я. Просил ведь убрать.
- Смешной такой! - на вид года два с половиной. Плюшевый медведь тут больше самого Воропаева.
- Тетка из Польши прислала, тогда ведь дефицит был. Потапыча жалко: потеряли при переезде.
Артемий и Маргарита, Марго с мамой, они втроем; детский сад, первый класс. А тут Марго совсем маленькая, один нос из пеленок торчит! Воропаев сидит рядом, лицо кислое, точно лимон жует. Рита-первоклассница, банты – с полголовы размером, букет астр и пионов на манер веника. На цветных фотографиях запечатлены в основном Пашка и Марго, только на одной все вместе: Марина Константиновна, едва начинающая седеть, коротко стриженная загорелая Маргарита и Артемий с сыном на руках.
- Это незадолго до моего отъезда.
Я взяла в руки карточку, которую не заметила поначалу. Старая, сильно выцветшая, с обтрепанными уголками. Парень и девушка на фоне городского парка. Он одет довольно просто, на ней дорогое по тем временам «заморское» платье, у мамы когда-то было похожее. Молодые, много моложе меня сейчас, счастливые. В углу стояла размашистая подпись: «Моей любимой девочке. 25 августа 197* г.»
- Это твой папа, да? – зачем-то спросила я. Будто неясно. – Вы похожи.
- Дату видишь? Ирония судьбы: ровно через год, день-в-день, родился я.
Разве ж это ирония? Я смотрела на беззаботных ребят с фотографии, и в животе скручивался тугой узел. Они не побоялись быть счастливыми, но были вместе совсем недолго. Жизнь редко играет справедливо: сводит тех, кто совсем этого не ценит, и разлучает искренне любящих. Если бы он остался жив, кто знает, как сложилась бы их судьба. Его, ее, их сына… Вполне возможно, что мы бы никогда не встретились…
- Мне, правда, очень-очень жаль твоего папу…
- Мне тоже. Я ведь его почти не помню, по фотографиям только. Или всплывет порой что-нибудь такое, из раннего детства, - он мягко, но настойчиво забрал у меня карточку и вернул на место. – Помню, как ждал его с работы; как гуляли все вместе. Мать рассказывала, что он мне книжки по вечерам читал. Знаешь, когда Елена объяснила, что я… в общем, не такой как все, и предложила свою помощь, я долго просил научить поворачивать время вспять. Хотел вернуть его, как-то изменить прошлое. Не знал, что это невозможно, и думал, что она специально отказывает мне. Потому что ленюсь, не уделяю должного внимания учебе. Тогда и начал учиться…
Повернуть время вспять… Снежинка! …способен изменить Прошлое, властен над Настоящим, лишь одно ему не ведомо – Будущее.… Вот оно! Вот для чего!..
- Тём, я ведь могу. Могу изменить прошлое…
Это же так просто, взять и загадать желание! Тогда не будет в его жизни ужасного дяди Жоры, не будет нищеты и голода, побоев и унижения. Всё будет хорошо!
Сообразив, что я собираюсь сделать, Воропаев побледнел, как смерть, даже посерел немного.
Снежинка на цепочке вспыхнула странным серебристо-опаловым светом.
- Не смей!
Подвеска погасла так же быстро, как и зажглась, ее сковал лед.
- Почему? – прошептала я, вздрагивая от холода.
- Вера, Вера… - меня прижали к себе, заставляя закрыть глаза. Его губы отыскали мою макушку, - добрая моя, наивная девочка. Кто ж знал, что ты воспримешь это так… Прости. Нельзя менять прошлое, Вер, нельзя, даже если очень хочется. Только хуже будет.
- Извини, я не хотела… вернее, хотела…
- Всё, всё, не плачь.
Марина Константиновна на кухне будто бы притихла и не спешила показываться.
- Ма, выходи, не съедим.
- Только понадкусываем, - пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Она с опаской заглянула в комнату. Всплеснула руками.
- Верочка, что с тобой?
- Всё нормально, - я глубоко вдохнула. - Не справилась… с эмоциями.
Они вдвоем усадили меня в кресло (лед на цепочке успел исчезнуть без следа, вместе с холодом). Марина Константиновна принесла плед, укутала потеплее.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – подозрительный, даже слегка гневный взгляд на сына.