Глава 15
Дневник, запись № 107: солипсизм.
Сон — доказательство того, что, если понадобится, наш мозг способен создавать ощущения, похожие на определенную реальность. Бывают кошмары, от которых просто разит реальностью. Словом, наш мозг иной раз бывает на редкость коварным имитатором жизни.
Так что нередко во мне рождается странная уверенность, что мое «я», мое сознание представляет собой единственную подлинную реальность. Это не проявление эгоцентризма, а страх, что другие и весь внешний мир — всего лишь ложные представления, порожденные моим сознанием.
В сущности, я могу действительно познать лишь свой собственный ум и то, что он содержит; и только о них мне известно, что они существуют.
У этого есть имя. Здесь я тоже, ради самоуспокоения, сверился со словарями. Чтобы узнать, один ли я верю, что я один. В действительности нас много.
Сначала в «Пти-Робере»…
Солипсизм: м. р. (от лат. solus — единственный и ipse — сам). Философ. теория, в соответствии с которой для мыслящего индивида не существует иной реальности, чем он сам.
А потом — все в том же философском словаре Армана Колена.
Солипсизм: доктрина, которая никогда не пользовалась значительной поддержкой, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно несомненной реальности. Этот термин, всегда уничижительный, часто употребляется для обозначения крайней формы идеализма. Витгенштейн в своем «Tractatus logicophilosophicus» подчеркивает парадоксальность солипсизма, который при последовательном применении совпадает с чистым реализмом.
Надо почитать Витгенштейна. Но не знаю, пойму ли я. Мне и название-то трудно понять.
Глава 16
Воздух был горячим. Горячим и влажным. При тусклом свете зажигалки я осторожно спускался по старым металлическим ступенькам. Там, где я проходил, высвечивались стены из белого камня. Они были покрыты надписями, исчерканы трещинами, там и сям из них торчали куски заржавленного железа. Лестница спускалась прямо в темные глубины Парижа. Ступеньки терялась во мраке. Я припомнил табличку на двери. Ну конечно, я попал в древние каменоломни Шайо! Катакомбы.
Я заколебался. Разумно ли туда спускаться? У меня нет карманного фонарика, а я не раз слышал, что в подземных галереях столицы легко заблудиться. Но есть ли у меня выбор? Я был почти уверен, что мои преследователи все еще бродят по кварталу. В конце концов они вернутся назад в поисках места, где я спрятался. О том, чтобы выйти наружу, не может быть и речи. Значит, выбора нет. Придется спуститься туда, в эту черную яму. Это, несомненно, лучшее из всех возможных укрытий. Не самое обнадеживающее, но самое надежное.
Я поморщился, прежде чем двигаться дальше. По крайней мере, посмотрю, что там внизу. Может, где-нибудь найдется другой выход…
Я продолжил спуск, стараясь не поскользнуться на ржавом металле. Ровный отзвук моих шагов заполнял пространство. Стены из тесаного камня вскоре сменились стенами из необработанного известняка, а металлические ступени — вырубленными в скале. Я шумно дышал, все еще уставший и охваченный страхом. Каждый миг я ждал, что сверху послышатся голоса обнаруживших меня преследователей. Но нет. Пока все было тихо. Мне следовало успокоиться.
Приободрившись, я ускорил шаг. И тут обнаружил, что в голове у меня уже не звучат голоса. Угрозы, шепот — все исчезло. Чем глубже я опускался в парижское подземелье, тем больше в моем мозгу укоренялась тишина. Маловато, чтобы избавиться от страха, но уже кое-что.
Я не мог постоянно держать зажигалку зажженной, чтобы не обжечься и сберечь бензин. Поэтому я постоянно ее гасил и подолгу шел в темноте, вслепую.
Вдруг по спине пробежала дрожь. Воздух здесь был гораздо прохладнее. В темноте это угнетало еще сильнее. Вокруг царила тягостная, нереальная атмосфера. Несколько нескончаемых мгновений я шел на ощупь, затем лестница кончилась.
Я снова зажег «Зиппо» и увидел, что стою в узкой галерее. Должно быть, я находился на глубине в несколько десятков метров. Стены здесь были холодные, отсыревшие. Я остановился, перевел дыхание и продолжил свой путь, пригибаясь, чтобы не задеть головой низкий потолок. Медленно, шаг за шагом я продвигался в темноте, касаясь левой рукой каменной стены. Я шел уже долго, когда разглядел отверстие в стене. Зажег огонек и обнаружил справа от себя каморку, грубо вырубленную в скале, всего в несколько метров глубиной.
На земле валялись банки из-под пива и пластиковые пакеты. Ничего интересного.