Повисло молчание. Слишком затянувшееся.
— Ваши родители? Они в курсе всего, Виго. И тоже о вас беспокоятся. Вы доставили им столько хлопот!
— Но где они?
— У себя, дома…
— Это ложь! — воскликнул я с яростью. — Все это — только клубок лжи! Вы никогда не прекращали мне лгать! Родителей нет дома. Я был там. Их не только там нет, но кто-то сменил замки!
Снова повисла тишина. Мне показалось, что я слышу перешептывание.
— Послушайте, Виго, — продолжил психиатр отеческим тоном. — У вас шоковое состояние, и без лекарств ваши галлюцинации усиливаются. Вы понимаете, что говорите? Сменили замки! Вы прекрасно знаете, что это приступ паранойи, Виго. Говорю вам, это нормально после всего того, что вам довелось пережить! Но вам нельзя оставаться в подобном состоянии. Дальше будет только хуже. Приезжайте ко мне как можно скорее, о вас необходимо позаботиться! Говорите, где вы, и я немедленно приеду за вами.
— Еще чего! За дурака меня держите? Ваш кабинет не существует! Моих родителей нет в адресной книге! Я не сумасшедший. У меня нет никаких галлюцинаций, слышите? Никаких! Это вы сумасшедший! И не указывайте мне, что я должен делать!
— Виго, скажите, где вы, я сейчас же за вами приеду. Ваше состояние будет ухудшаться, а я по закону должен оказывать вам психиатрическую помощь. Будьте разумны. Скажите, где вы, черт побери!
— Идите в задницу!
— Виго, не вынуждайте меня требовать принудительной госпитализации. Скажите, где вы, и все будет хорошо.
— Вы что, оглохли? Сказано вам: пошли в задницу!
И я отсоединился.
Глава 45
Дневник, запись № 157:1988 год.
Не знаю, будет ли от этого польза, но на всякий случай я решил записать кое-какие события, которыми во Франции запомнился 1988 год… Как знать. Может, что-то наведет меня на след.
Если ничего не получится, можно все списать на мою одержимость датами, мою арифмоманию, как ее называла Зенати, психолог, второй этаж, налево.
4 марта: торжественное открытие Франсуа Миттераном Луврской пирамиды.
30 марта: умер Эдгар Фор.
18 апреля: умер Пьер Депрож.
24 апреля: первый тур президентских выборов, провал Французской компартии, прорыв Национального фронта.
Май: вышел фундаментальный труд Рауля Хилберга, подводящий итоги еврейского геноцида.
4 мая: освобождение трех французских заложников, захваченных в Ливане: Марселя Картона, Марселя Фонтена и Жан-Поля Кауфмана.
5 мая: трагедия на острове Увеа. Несколькими днями раньше двадцать четыре жандарма были захвачены канакскими сепаратистами, четверо заложников погибли. Так начался кризис в Новой Каледонии. 5 мая захват заложников окончится кровавой баней. Жак Ширак отдает приказ французским военным начать штурм. Девятнадцать канаков были убиты, некоторые уже после того, как сдались. Двое военных погибли во время штурма.
8 мая: на втором туре президентских выборов Франсуа Миттеран был переизбран, получив 54 % голосов против 46 %, отданных за Жака Ширака.
26 июня: Матиньонские соглашения о будущем Новой Каледонии.
30 июня: монсеньор Лефевр, архиепископ, отлучен от Католической церкви.
6 июля: взрыв нефтяной платформы «Пайпер альфа» в Северном море, 167 погибших.
3 октября: наводнение в Ниме, 10 погибших.
30 ноября: принят «Закон о минимальном доходе», устанавливающий гарантированный доход для 570 000 бедных французских семей.
Я все хорошо обдумал. Мне кажется, единственное событие, с которым я, возможно, как-то связан, — это смерть комика Пьера Депрожа.
Глава 46
Я все еще метался перед диваном, вне себя от мысли, что больше десяти лет доктор Гийом обманывал меня, принимал за придурка, когда входная дверь со стуком распахнулась. Я вздрогнул. Вдруг это муж Аньес? Как ему объяснить, что я здесь делаю? Но нет. Аньес заверила меня, что он ушел насовсем.
Я наклонился, чтобы выглянуть в прихожую, и тут я ее увидел: тонкие руки, чудесные строгие черты, неудачная мальчишеская стрижка. Аньес. Она была еще красивее, чем я запомнил. Ее красота действовала на меня почти умиротворяюще.
— Здравствуйте, Виго.
— Здра… здравствуйте, — промямлил я.
Она повесила куртку на вешалку и зашла ко мне в гостиную. Верхние пуговицы голубой блузки из блестящей ткани были расстегнуты, и в вырезе виднелась ее смуглая грудь. Изящно очерченные ключицы придавали Аньес прелестную хрупкость. В ней было столько жизни, энергии! Словно в квартиру ворвался порыв ветра.