— Прошу вас, мне это только приятно. Компания мне не повредит…
— Скажите, Аньес, вы уверены, что ваш муж не нагрянет невзначай?
Она улыбнулась.
— Так вы весь день тряслись от страха?
— Ну, скажем, я действительно думал об этом. Мне было бы нелегко объяснить ему, как я там очутился…
Она забавно поморщилась.
— Вам нечего бояться. После вчерашней ссоры он уехал к родителям в Швейцарию. Вряд ли скоро вернется…
— А, по-вашему, у вас с ним все… Я хочу сказать… правда все кончено?
— Ах вот оно что! — сказала она, кладя сигарету на край пепельницы. — Вы собираетесь меня допрашивать?
— Но ведь… Я так мало о вас знаю. Вы вовсе не обязаны отвечать. Но я даже не знаю вашей фамилии.
— Не беда! — усмехнулась она. — Похоже, что скоро я верну себе девичью фамилию!
— Какую же?
— Девичью фамилию? Феджер. Аньес Феджер.
— Мне приходило в голову, что у вас средиземноморская внешность…
Она подняла глаза к потолку.
— А из какой вы страны?
— Из Алжира.
— Аньес — мало похоже на алжирское имя.
— У отца не было денег, чтобы сменить нашу фамилию. Вот он и подумал, что с французским именем мне все-таки будет полегче.
— Ужасно, когда приходится скрывать свое происхождение, стыдиться своей фамилии…
— Но я вовсе не стыжусь своей фамилии! — возразила она. — Отец не строил никаких иллюзий насчет патологического расизма французов, Виго, вот и все. Но своей фамилии я не стыжусь. Меня зовут Аньес Феджер.
Я кивнул. В конце концов, ей еще повезло. Ведь я не уверен, что у меня вообще есть фамилия…
— Ладно, но на мой первый вопрос вы так и не ответили. Вы считаете, что у вас с мужем все кончено?
— Какой вы настырный, Виго… Я сказала вам еще вчера. Уже не меньше двух лет мы пытаемся найти выход, но, похоже, разрыв — единственное решение. К тому же, я думаю, Люк не смог смириться с моей работой в полиции, а я пока не собираюсь оттуда уходить. Так что, пожалуй, все действительно кончено. Но давайте сменим тему?
— Вы все еще влюблены в него?
Она распахнула глаза:
— Что за вопрос! Для начала с чего вы взяли, что я вообще была в него влюблена?
Я пожал плечами.
— Вы же поженились…
— А разве нельзя пожениться без любви?
— Как раз ваш случай? — настаивал я.
— Так или иначе, я никогда не признавалась ему в любви.
По тому, как она это произнесла, я почти поверил, что она никогда и никому не признавалась в любви.
Официант принес вино. Я попробовал, сделал знак, что оно подходит, и он наполнил наши бокалы. Улыбаясь краешком губ, Аньес чокнулась со мной.
Она достала еще одну сигарету. Я последовал ее примеру протянул ей зажигалку.
— Я сегодня уже выкурила целую пачку, — призналась она покаянным видом. — Но, как вы говорите, не одно, так другое…
Я пожал плечами:
— В сравнении с моим эсхатологическим страхом сигаретой меня не испугать…
— Вашим чем?
Я улыбнулся, осознав, что заговорил о столь личном предмете, как о чем-то само собой разумеющемся… Я задумался, стоит ли обсуждать с Аньес мои навязчивые идеи. С другой стороны, она уже рассказала мне столько личного.
— Мой эсхатологический страх.
— А что это?
— Ничего такого, просто одна странная мысль, которая часто приходит мне в голову.
— Объясните!
— Вы сочтете меня ненормальным!
— Бедняга Виго, я уже давно признала вас чемпионом по этой части…
Я кивнул. И правда, поздно беспокоиться о таких вещах.
— Ладно… Итак, иногда меня охватывает чувство, будто наш вид на пути к вымиранию…
— Наш вид? Вы имеете в виду курильщиков?
— Да нет же! Homo sapiens! Мне кажется, что Homo sapiens вымирает.
Она удивленно на меня посмотрела:
— Что вы несете?
— Здесь нет ничего особенного! А у вас никогда не бывало такого чувства?
Аньес прыснула:
— Если честно, то нет!
— А вот я повсюду вижу признаки нашего грядущего вымирания. Вам это не бросалось в глаза?
— Ни разу. А вы оптимист, ничего не скажешь!
Я затянулся и быстро убрал зажигалку в карман.
— Вам известно, что ежедневно с лица земли исчезает около трехсот видов растений и животных? Пора признать очевидное: рано или поздно придет и наш черед.
— Может быть, рано или поздно… Но не обязательно прямо сейчас! Больше оптимизма, черт возьми!
— Странный совет из уст человека, страдающего депрессией! — поддел я ее.
— Начнем с того, что я не страдаю депрессией, — запротестовала она, — я склонна к тревоге и сейчас переживаю временную подавленность… И в любом случае мои затруднения не связаны с верой в род человеческий в целом, они касаются только меня. Мои страхи очень… личные. А в отношении человечества кое-какая надежда у меня осталась. В отличие от вас…