— Нет! Нет, Аньес! Ты обещала помочь мне разобраться, прежде чем обращаться к властям. Теперь у нас есть доказательства, что я не псих, что я все это не выдумал! Нам известно, что за этим что-то кроется! Десять лет мною кто-то манипулировал. Я сам хочу все понять. Ты же видишь: я был прав, никому не доверяя. Все те, кто был рядом со мной последние десять лет, меня предали. Я никому не могу доверять, Аньес, даже правосудию!
— Ты передергиваешь. Правосудие никак не связано с этими людьми!
— Это ты так говоришь! А мне известно, Аньес, что у этих людей, судя по всему, большая власть и большие средства. С их помощью три человека десять лет жили под чужими именами посреди Парижа! Они смогли скрыть существование медицинского центра на последнем этаже самой высокой башни Дефанс. Смогли за сутки убрать известную фирму с площади Данфер-Рошро. Пока мы даже не знаем, с кем, собственно, имеем дело. И наверняка нас ждут новые сюрпризы. Так что я в самом деле предпочел бы закончить то, что мы начали, прежде чем обратиться к правосудию. Умоляю, Аньес, ты же обещала помочь! И наше расследование уже так продвинулось!
Она рассердилась:
— Ты хоть представляешь, о чем меня просишь? В конце концов, я же служу в полиции!
— А ты представляешь, что переживаю я? Аньес, я обнаружил, что я не шизофреник, каким-то образом я слышу чужие мысли, и люди, о которых мне ничего не известно, манипулировали мною больше десяти лет! Ты правда считаешь, что прокурор поверит мне без веских доказательств? Нам необходимо узнать побольше. Я тебя умоляю! Хотя бы еще несколько дней…
Она покачала головой.
— Ровно столько, чтобы понять, к чему все это может нас привести! — настаивал я.
— Имей в виду, что мне эта затея совсем не нравится…
— Это значит, что ты согласна помогать мне еще несколько дней?
Она заколебалась:
— Двое суток. И ни секундой больше.
Я облегченно кивнул.
— Начинаются выходные. Я не работаю. За исключением ужина в субботу вечером, эти два дня я проведу дома, и мы сможем вместе продолжить поиски. Но это все.
— Спасибо, — сказал я, сжимая ее руки.
— Надеюсь, я не совершаю самую большую глупость в своей жизни…
Она нервно выдернула руку.
— Тебе удалось узнать еще что-нибудь? — поинтересовался я, устраиваясь на диване поудобнее.
— Да… И это, возможно, начало следа. Сотрудник из Центральной службы регистрации, к которому я обращалась, узнал, кому принадлежит квартира, в которой ты жил с мнимыми родителями, — во всяком случае, в последние двенадцать лет.
— В самом деле? И кому же? — поторопил я ее.
— Офшорная фирма «Дермод», по официальным данным занимающаяся импортом-экспортом, как и большинство подставных фирм, зарегистрированных в налоговом раю.
— «Дермод»?
— Именно.
— Никогда о такой не слышал.
— В любом случае, это какая-то ниточка. Не знаю, куда она нас приведет, но попытаться стоит.
Я кивнул:
— Спасибо за все, Аньес.
— Искренне надеюсь, мне не придется жалеть о том, что я так подставилась ради тебя.
— Не знаю, как тебя и благодарить…
Она пожала плечами:
— Признаюсь, меня саму эта история страшно заинтриговала. Я по-прежнему убеждена, что нам следовало бы обратиться к властям, ну да ладно, не буду настаивать, но предупреждаю тебя: если запахнет жареным, хочешь ты того или нет, я свяжусь с прокурором.
— Согласен.
— Ну и ладно! На сегодня достаточно. Мне надо отвлечься.
— Да уж… С меня точно хватит, — улыбнулся я.
— В ресторан мы сегодня не пойдем. Я что-нибудь приготовлю…
— Тебе помочь?
— Не откажусь.
Глава 54
Дневник, запись № 173: воспоминание, уточнение.
Мое имя не Виго Равель. Мне двенадцать, может быть, тринадцать лет. Я на заднем сиденье универсала, большого зеленого универсала. Двое взрослых на переднем сиденье — муж и жена. Должно быть, мои родители. Мои настоящие родители. Но я по-прежнему не различаю их лиц. Это лишь смутные тени.
Снаружи, теперь я в этом уверен, тянутся зеленые холмы нормандского побережья. За поросшими травой пригорками виднеются старые блокгаузы, несокрушимые бетонные кубы, словно говоря, что раны, нанесенные земле войной, никогда не затянутся. Вдали крутой глинистый берег нависает над неспокойным морем.
Я слежу за дурацкой мухой. Она садится, взлетает, медленно возвращается. Я знаю, что мне не удастся ее прогнать. Она здесь для того, чтобы отвлекать меня от тайн мира взрослых.