— Вы нашли моих родителей? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал безмятежно.
На ее лице отразились огорчение и сочувствие. Я сразу понял, что новости неутешительные.
— Нет. Мне очень жаль, Виго, но то, что я обнаружила, вряд ли вас порадует…
— Слушаю вас.
Она села передо мной.
— Ваших родителей… Ваших родителей не существует. И никогда не существовало. По крайней мере, под этой фамилией.
— Как так?
— Я не нашла ни одного упоминания о супругах Марке и Ивонне Равель в официальных источниках. Ни в базе данных уголовной полиции, ни в актах гражданского состояния, ни в базе водительских прав, ни даже органов социальной защиты, — и позвольте заметить, что я не вправе была туда проникать… Пришлось кое-кого подмазать. Итог везде один. Нигде ничего. Марка и Ивонны Равель не существует.
Я откинулся на спинку дивана.
— Но… Я просто не представляю, как такое возможно! Все годы, что я помню… я прожил с ними. Не мог же я их выдумать!
— Конечно нет, Виго. Но вы наверняка знали их под вымышленными именами. Понятия не имею, как и зачем это было сделано, Виго, но такова реальность. И к несчастью, это еще не все…
— Что еще?
— Само собой, я добралась и до вашего имени: Виго Равель. С точки зрения закона вас тоже нет… Тут ваша анонимка говорит правду. Вас зовут не Виго Равель.
— Но… У меня же есть удостоверение личности, счет в банке! Вот, взгляните сами, у меня даже чековая книжка есть! Вверху написано мое имя. Как бы я смог открыть банковский счет?
— Ваши документы могут быть поддельными. А счет в банке, возможно, был открыт именно по ним. Покажите мне ваше удостоверение.
Я протянул ей документ. Она тщательно его осмотрела.
— На вид настоящее, но я не специалист. Завтра отдам его на экспертизу. А ваш счет вполне может стать отправной точкой в расследовании. Вам известно отделение банка, в котором у ваших родителей был счет?
— Там же, где и у меня.
— Прекрасно. Займусь этим завтра.
И она вернула мне удостоверение. Я не удержался и тоже рассмотрел его. Прочитал текст рядом с фотографией. «Фамилия: Равель. Имя: Виго. Гражданство: француз». Черным по белому. И все-таки это не я. Это имя не принадлежит мне. Я уныло вздохнул.
— Ну же, Виго, мы только начали расследование… Нельзя так быстро сдаваться. Вы ведь чего-то такого и ожидали, я права?
— Но слышать это все равно неприятно. Я не знаю, кто я на самом деле, Аньес. У меня нет имени. Нет родителей…
Она поднялась, села рядом и положила руку мне плечо.
— Мне правда очень жаль. Понимаю, что принять такое трудно. Тут у всякого руки опустятся. Но вы решились взяться за это исследование сами и должны быть готовы к подобным открытиям…
Я кивнул и попытался ей улыбнуться. Она права. Наверняка это еще далеко не последняя скверная новость. И если я не хочу погибнуть, эти невзгоды должны закалить меня и дать силы для борьбы.
— Ну а вы? — спросила она. — Нашли что-нибудь насчет Протокола 88?
— Ничего не нашел.
Я рассказал ей о неутешительных результатах своих изысканий.
— Ясно, — ответила она. — Значит, придется искать в другом месте. По крайней мере, о вашем имени анонимка не солгала. Мы пока не знаем, кто ее написал, но, во всяком случае, можем предполагать, что Протокол 88 — не ложный след…
Я кивнул в знак согласия.
— Думаю, Виго, мы достаточно потрудились сегодня. Я совсем вымоталась и не в силах готовить ужин. Вы тоже выглядите не лучшим образом, старина. Поэтому я приглашаю вас в ресторан.
Немного удивленный, я поднял брови.
— Ну… не знаю. Я неважно себя чувствую. И… признаться, просто боюсь выходить из дома…
— Да ладно вам! Наоборот, вас это только встряхнет! Вы же весь день провели в четырех стенах! Тут неподалеку есть славный ресторанчик, нам обоим стоит туда заглянуть.
Несмотря на тревожность и, как она сама говорила, «легкую депрессию», у Аньес оказался такой запас энергии, который сложно даже представить. Возможно, это как раз и был ее способ сопротивления, борьбы. Когда я впервые увидел ее у психолога, я имел глупость заранее вообразить, наверняка из-за ее сурового облика, что передо мной угрюмая, замкнутая и подавленная женщина. Но в действительности ее переполняли отвага, душевная сила и даже, как я теперь догадывался, некоторое лукавство.
— А если те типы меня выследили? Я оставил «порше» своего шефа здесь, внизу. Они могли его обнаружить, это не самая неприметная машина, и теперь разыскивают меня по всей округе.
— Не болтайте глупости! Никто вас не выследил. Вы не можете жить в постоянном страхе, Виго! Ну же, поверьте, в нашем положении нет ничего лучше хорошего ужина в ресторане.
Она заговорщически мне улыбнулась. Мне показалось, что у нас с ней уже столько общего, сколько у меня в жизни ни кем не было. В ее глазах я видел ту недосказанность, которая дороже любых воспоминаний. Стараясь приободрить меня, она и сама хотела встряхнуться. В конце концов, мы, возможно, оба нуждаемся друг в друге.
— Ладно, идем.
Мы вышли из квартиры рука об руку.
Глава 47
— В качестве основного блюда рекомендую говяжью вырезку с приправами.
«Затишье» оказалось отделанным под дерево местным ресторанчиком в стиле старого бистро, где царил дух пузатых и розовощеких поваров XVIII века. Оригинальное убранство состояло из всякого старья, кое-где его дополняли мазки ар-деко и провансальского колорита.
— Хорошо. Поверю вам на слово.
— Выпьете вина, Виго?
— С удовольствием.
— Тогда выбирайте.
Я сильно сомневался, что готов взять на себя такую ответственность, зато мне хотелось произвести хорошее впечатление, казаться уверенным, независимым и способным выбрать подходящее вино. Короче, я не желал выглядеть закомплексованным шизофреником. Заглянув в винную карту, я без колебаний остановился на «пессак-леоньяне» разумной выдержки.
Аньес сделала заказ. Официант бесшумно удалился с меню под мышкой.
— Министерство внутренних дел платит мне недостаточно, чтобы ужинать здесь каждый вечер, но время от времени я сюда захожу. Здесь прекрасная кухня.
— Поверю вам на слово… Тут очень мило.
— Да. Хозяин — настоящий филантроп.
Я не очень-то понял, зачем она так сказала. Филантроп? Я не уверен даже, что мне ясен смысл этого слова. Может, она просто хотела, чтобы я расслабился…
Улыбнувшись, она предложила мне свои сигареты. И я не удержался. Мы курили разные марки, но иногда меня тянет к переменам.
— Ну как, Виго, вы освоились в квартире, несмотря на весь мой бедлам?
— Да-да, не беспокойтесь. Спасибо. Вы знаете, ваше гостеприимство много для меня значит…
— Прошу вас, мне это только приятно. Компания мне не повредит…
— Скажите, Аньес, вы уверены, что ваш муж не нагрянет невзначай?
Она улыбнулась.
— Так вы весь день тряслись от страха?
— Ну, скажем, я действительно думал об этом. Мне было бы нелегко объяснить ему, как я там очутился…
Она забавно поморщилась.
— Вам нечего бояться. После вчерашней ссоры он уехал к родителям в Швейцарию. Вряд ли скоро вернется…
— А, по-вашему, у вас с ним все… Я хочу сказать… правда все кончено?
— Ах вот оно что! — сказала она, кладя сигарету на край пепельницы. — Вы собираетесь меня допрашивать?
— Но ведь… Я так мало о вас знаю. Вы вовсе не обязаны отвечать. Но я даже не знаю вашей фамилии.
— Не беда! — усмехнулась она. — Похоже, что скоро я верну себе девичью фамилию!
— Какую же?
— Девичью фамилию? Феджер. Аньес Феджер.
— Мне приходило в голову, что у вас средиземноморская внешность…
Она подняла глаза к потолку.
— А из какой вы страны?
— Из Алжира.
— Аньес — мало похоже на алжирское имя.
— У отца не было денег, чтобы сменить нашу фамилию. Вот он и подумал, что с французским именем мне все-таки будет полегче.
— Ужасно, когда приходится скрывать свое происхождение, стыдиться своей фамилии…