На плече у него красовалась свежая повязка, а рука висела на перевязи.
— Нет, — ответила Люси, выходя из стойла. — А что? Что-то случилось?
Лувель кивнул на экран. По новостной программе показывали нечеткие снимки распростертого на тротуаре тела, накрытого белой простыней и окруженного полицейскими и спасателями.
— Моррена застрелили у подъезда его дома около часа назад, — объяснил Дамьен, не отрывая глаз от экрана.
Эта новость ужаснула меня. Не веря своим ушам, я рухнул в одно из кресел. Это не могло быть совпадением. Но как они решились?
— Невозможно… это невозможно, — пробормотал я.
— Видимо, они догадались, что это от него мы узнали, как проникнуть в помещения «Дермода»… И они его убрали.
— Это невозможно, — повторил я, потому что больше сказать было нечего.
И тем не менее это было правдой. Сообщение без конца повторялось на экране телевизора. Потом появилась недавняя фотография директора по связям с общественностью ЦОТД. Мне стоило немалого труда принять то, что человек, с которым я виделся накануне, теперь мертв. Мертв.
Внизу краем глаза в бегущей строке, где кратко перечислялись главные новости, я увидел свое имя. «По заявлению пресс-секретаря министра внутренних дел, убийство месье Моррена может быть связано с терактом 8 августа. Главный подозреваемый, Виго Равель, все еще на свободе…»
Как ни странно, я почти ничего не почувствовал при виде своего имени. Оно мне уже и не принадлежало. К тому же я знал, что я невиновен. Но вот удастся ли нам когда-нибудь это доказать? Впрочем, а так ли это важно? Главное для меня — узнать правду. Потом открыть ее всему миру… Но это не мое дело. Скорее этим займется СфИнКс. А для меня оно стало второстепенным. Или маловероятным. Похоже, я погряз в своем синдроме Коперника и уже сам не верил, что однажды меня смогут принять всерьез. В конце концов, я готов был с этим смириться. Лувель мне верил. Люси мне верила. Аньес поверила мне. Что еще мне нужно? Или я хочу чего-то другого?
— Дамьен, мне почему-то кажется, что вашу небольшую вылазку приняли за объявление войны, — прошептала Люси.
— Во всяком случае, у нас есть доказательство, что они ни перед чем не остановятся. И что они… занервничали.
— Кто это «они»? «Дермод»?
— А кто же еще? — заметил Лувель с иронией. Удрученный, я обхватил голову руками. В конце концов, я смирился с тем, что стал избранной мишенью полиции и нашего невидимого врага, но согласиться, чтобы из-за меня страдал кто-то невиновный, было выше моих сил. А тем более двое. Грэг, а теперь еще Моррен. Директор по связям с общественностью ЦОТД был порядочным человеком, отказавшимся подчиняться системе. Если бы не он, мы, возможно, никогда не нашли бы вход в таинственные помещения «Дермода». И вот его убили. К чему все это? Ради кого? Ради меня?
Баджи, устроившись в сторонке, очевидно из вежливости, не сводил глаз с экрана. Даже он, прежде казавшийся мне таким невозмутимым, выглядел совершенно ошеломленным.
— Как твоя рука? — Люси решила сменить тему.
— Все нормально, — поспешно ответил Лувель. — Как всегда, доктор Даффа превзошел самого себя. А что у тебя? Нашла что-нибудь на жестких дисках?
Она возвела глаза к небу:
— Дамьен, я засела за них всего пару часов назад! Чтобы разобраться во всем, нам потребуются дни, а то и недели! Не говоря уж о том, что в контору нам теперь не попасть. Там все мои программы, а здешнее железо порядком устарело. Надо будет, чтобы Сак и Марк пришли мне на помощь. На этих жестких дисках полно всего, в чем нужно разобраться. Фрагменты видео, бухгалтерская документация, таблицы, текстовые базы данных и еще куча документов со специальным расширением, принятым в «Дермоде»… Короче, для одного там слишком много работы.
— Но хоть что-нибудь ты уже нашла? — настаивал Лувель.
Я догадывался, что настаивал он не просто так. Вероятно, он, как и я, заметил изменившийся взгляд Люси. Ей удалось что-то раскопать.
— Ну… в общем, да, — призналась она наконец. Лувель в нетерпении округлил глаза:
— Протокол 88?
Люси медленно кивнула.
Дамьен выпрямился в кресле. Он смотрел на меня горящими глазами с видом ребенка, которому посулили достать луну с неба. Сколько времени мы, то и дело оступаясь, ходили вокруг ответа, не находя его! И вот, наконец, забрезжил свет.
Я и сам ощутил волну возбуждения, какое-то пугливое нетерпение.
— Ну же! Объясни! — поторопил он ее.
Люси тут же стала серьезной:
— Пока все еще очень туманно, но, не считая кое-каких бухгалтерских документов, относящихся к пресловутому Протоколу 88, я наткнулась на нечто, похожее на спецификацию.
— И что же?
— Так вот, если я все правильно поняла, речь идет, как мы и предполагали, об эксперименте, осуществленном фирмой «Дермод»… в 1988 году. «Дермод», специализировавшийся по подготовке наемников и обеспечению безопасности, уже тогда располагал научно-исследовательской лабораторией, занимавшейся военными разработками. По-видимому, в 1988 году ему удалось заключить крупный международный контракт, который финансировали несколько вкладчиков в Европе и Соединенных Штатах.
— А что за вкладчики?
— Уж точно не первые встречные. Министерства обороны нескольких стран, а также министерства внутренних дел и, конечно, охранные агентства. По правде говоря, пока все это еще не совсем ясно. Мне понадобится время, чтобы точно вычислить всех вкладчиков по бухгалтерской отчетности.
— И что это за Протокол 88? — спросил я, ведь для меня это был главный вопрос.
Люси ответила не сразу. По ее бегающему взгляду я понял, что она смущена. Все присутствующие знали, что меня это касается в первую очередь. Я был в самом центре всей этой истории. Очевидно, Люси предстояло сказать мне что-то не слишком приятное. Но это, по крайней мере, будет та самая правда, которую все мы так ждали. Я надеялся, что это объяснение станет для меня освобождением.
— Давай, — подбодрил я ее. — Мы слушаем.
Люси сглотнула, потом решилась.
— Виго, — произнесла она сочувственно, — Протокол 88 — это серия экспериментов, проведенных на солдатах-добровольцах.
Я давно был готов к этому ответу. Вот уже несколько дней перед нами все отчетливее вырисовывался этот самый вероятный сценарий. Безусловно, какая-то часть меня, моя тайная память всегда это знала. И все-таки, когда сомнений не осталось, я был потрясен. Но я не собирался сдаваться.
— Солдаты-добровольцы? — с сомнением переспросил Лувель.
— По всей видимости. Среди просмотренных мною документов оказался и список двадцати французских добровольцев.
В смятении она взглянула на меня. Бедняжка, ей выпала неблагодарная роль.
— По крайней мере, их кодовых имен, — продолжила она. — И… Ваше прозвище — Il Lupo — стоит в списке четвертым.
На этот раз сомневаться не приходилось. Все совпадало. Список адресатов мейла, посланного Рейнальдом, мои непонятно откуда взявшиеся боевые навыки, татуировка на руке… Мне ничего не оставалось, как признать истину. Но истина оказалась невыносимой: хотя теперь я ничего не помню об этом, когда-то я был подопытным животным в необычном военном эксперименте. Этот эксперимент лишил меня памяти и сделал шизофреником. А может, кем-то совсем другим. Каким-то невероятным существом.
— А в чем состоял эксперимент? — спросил я с содроганием.
— Насколько я поняла, в какой-то особой форме ТМС, — объяснила Люси, все еще не оправившись от неловкости.
— Чего-чего? — спросил Лувель.
— ТМС. В спецификации указано только это сокращение. Уверяю тебя, я сама ничего об этом не знала, но я наспех покопалась в сети. ТМС — это транскраниальные магнитные стимуляции.
Заинтригованный, я посмотрел на Люси:
— Транскраниальные? Это… Это же слово встречается в таинственной фразе Рейнальда! «Транскраниальные побеги…»!
— Да.
Вновь все обретало смысл. Одна за другой падали таинственные завесы, обнажая передо мной отвратительную реальность. Успокаивало меня одно: наши последовательные открытия доказывали, что все это не плод моего воображения. Значит, не такой уж я сумасшедший, каким считал себя долгие годы. А может, и вовсе не сумасшедший.