Я закрыл глаза:
— Клайд, может, попозже? Но Катарина сказала:
— Ничего-ничего, Кен. Просунь его в щель в двери.
Клайд, пританцовывая от свалившегося на него счастья, подошел к двери и протолкнул в щель блокнот. Катарина, чиркнув там что-то, вытолкнула его обратно.
Клайд спрятал блокнот.
— Ну, спасибо! Извини, что помешал тебе, дядя. Да, мистер Кен, вы с мисс Катариной играете в карты? Мисс Вайма Джин подумала, а вдруг вы скучаете?
— Как ты думаешь, Катарина? — поинтересовался я.
— Можно. Покер или бридж?
— Бридж, — выбрал я. Клайд поерзал:
— Но я не умею играть в бридж.
— Ну что ж, — вздохнул я, — тогда в покер, завтра вечером. Только на деньги я не играю. К тому же у тебя их и нет.
— У меня есть коробочка изюма. Мы можем разделить его и использовать вместо фишек, — предложила Катарина.
— Здорово! Пойду скажу мисс Вайме Джин. — И Клайд торопливо выбежал за дверь.
Катарина заразительно рассмеялась. Я терпел с полминуты, а потом, прислонившись к двери, захохотал и сам.
— О Господи, — простонал я, вытирая слезы, — не могу поверить, что это все со мной происходит.
— Да и со мной такое впервые. Ты сегодня не работаешь?
Я покачал головой:
— Нет. Дэви Ллойд опять переделал расписание. Он объявил, что моя вахта начнется, когда пробьет двадцать четыре склянки, совершенно позабыв, что больше восьми склянок ни на одном судне не бьется.
— Послушай, Кен, тебе надо отдохнуть.
— Ты права. Но сначала мне надо кое с кем поговорить.
— Так и быть. Но все же оставь несколько часов на сон. Спокойной ночи. И спасибо, что рассказал мне о своей бывшей.
— Спасибо, что выслушала меня. — Я утащил стул обратно в спальню и вышел в коридор.
Спунер несла вахту, а Клайд был при ней учеником, так что первым делом я зашел повидать Берни.
Твердобокий у себя в каюте выпиливал по дереву, а Берни сидел в гостиной и играл в кости со своей кошкой. Старушка Саша-Луиза кроме шикарной черепаховой масти могла похвастаться разве что катарактой на обоих глазах. Она видела так плохо, что совершенно не могла разглядеть, сколько очков выпадает на кости, поэтому Берни безбожно жульничал.
Он поднял голову:
— Привет, Кен. Что ты приготовил на обед? Пахло очень вкусно. — Голова у Берни слишком велика для его шеи. И вообще он выглядит так, словно его собрали из самых разношерстных запчастей.
— Ножку барашка под соусом бордолез и немного овощей для Катарины.
— Ну и как?
Я пожал плечами:
— Честно говоря, я съел все, не особо обращая внимание.
Мы немного поболтали. Я сосчитал его флакончики с пилюлями. Берни записал на Сашин счет еще двадцать два миллиона долгов и выдал ей банку консервированного лосося, чтобы отпраздновать событие. Он вел себя немного нервно, но не больше, чем обычно. Я ничего толком не выяснил.
— Ну что ж, все равно спасибо, — поблагодарил я его напоследок. Но в дверях чуть задержался: — Да, Берни, к Фридо, конечно, это не имеет никакого отношения, но почему ты так боишься заболеть?
Некоторое время он молча гладил кошку.
— Кен, если я заболею, кто позаботится о Саше-Луизе?
Я вышел, чувствуя себя слегка укрощенным по сравнению с тем Кеном, который входил к Берни.
Следующей в моем списке значилась Макхью. Я нашел ее на складах — она проводила инвентаризацию, что вообще-то должен был делать Дэви Ллойд. Я уважаю деловые качества Макхью, но все же не могу сказать, что она мне нравится. И не знаю, кому вообще она нравится, кроме Дайкстры.
Она выразила некоторый интерес по поводу прошлого Катарины, и я рассказал ей немного из того, что знал сам. Она держала глаза полузакрытыми, стараясь, чтобы ее лицо не сказало ничего лишнего. Из нее бы вышел хороший игрок в покер.
Мы поговорили — ей нашлось что сказать о Фридо, правда только плохое. Время от времени она бросала намеки в адрес Спунер, а пару раз я заметил, что она внимательно на меня смотрит, словно раздумывает, что сказать. Мы вернулись в ее каюту. Посреди гостиной махала гантелями Розали, она махнула нам рукой и что-то проворчала, когда мы проходили мимо.
Я не очень силен по части сыска. Мне не потребовалось много времени, чтобы исчерпать все мыслимые и немыслимые вопросы, и вдруг я понял, что мой взгляд блуждает по стенам каюты Макхью. Не считая быстрого обыска, который я проводил, когда мы искали улики, я был в этой каюте впервые, а может, это и вообще был первый раз, когда кто-то посторонний, кроме Дайкстры, вошел в эту каюту.
На одной стене в несколько рядов висели сертификаты в рамочках — рамочки тоже были неплохие. Они отражали довольно успешное продвижение по службе во флоте начиная с должности младшего сержанта, к этому добавлялась целая россыпь благодарностей и поощрительных грамот. Ее трудовой путь также был отражен грамотами и рекомендательными письмами с других кораблей. Она хорошо поработала на хороших кораблях.
Наверное, она следила за моим взглядом, потому что задать вопрос не позволила.
— Убирайся отсюда к черту, Кен, — буркнула она, глядя в пол. Впервые в ее голосе едва слышно прозвучало чувство. — Убирайся к черту.
Я пересек гостиную, чтобы заглянуть к Розали. Этой необъятной женщине, самой тихой на борту и самой большой, было далеко за тридцать.
Мы поговорили. Она переключилась с поднятия тяжестей на вязание, чем напомнила мне мадам Де-фарж. Я мало что знал о личной жизни Дайкстры, но после десяти месяцев, проведенных на одном корабле, не мог сказать, что о других знаю больше.
Ни о ком она не могла сказать много, а о себе — меньше, чем о других, и в основном все, что она говорила, было совершенно нейтральным, что ничего толком не прояснило. Она ни о чем меня не спрашивала, и я не отважился слишком долго расспрашивать ее. Я совершенно зря потерял время.
Оглядывая ее спальню, я заметил только одну неуместную вещь — фотографию маленькой девочки.
— Симпатичная девочка, — похвалил я, удивляясь, почему не заметил фотографию, когда обыскивал ее каюту.
Розали ничего не сказала, но повернула голову, чтобы наконец-то посмотреть на меня.
— Сколько ей лет? — спросил я.
— Девятнадцать, — ответила Розали. — Неделю назад исполнилось.
— Очень мило, — чувствуя некоторую неловкость, пробормотал я. — Она и вправду очень хороша. А не такие старые фотографии у тебя есть?
Мне показалось, что она хочет ткнуть спицей в стену. Потом она молча отложила вязанье и снова взяла одну из своих гантелей. Но железяка упала на пол. Я сидел и удивлялся — чем же я пользовался, вместо мозгов?
Наконец Розали посмотрела мне в глаза:
— Если тебе еще приходит в голову мысль снова жениться, выбрось ее из головы, Кен. Овчинка выделки не стоит.
Потом она подняла гантели и опять начала делать упражнения, а я тихо вышел.
Твердобокий дожидался меня в коридоре, чуть ли не подпрыгивая от злости. Я ему посочувствовал — Дэви Ллойд был так выбит из колеи, что испытывал настоятельную потребность на кого-нибудь разозлиться.
— Черт тебя подери, — хрипло прошептал он. — Ты ходишь тут и вынюхиваешь, суешь везде свой нос и свое удостоверение отставного вояки. Так вот, это мой корабль! Если твоя проклятая подружка-вампирша не убивала Фридо, ты мне скажешь, кто его убил! Слышишь меня, а ну-ка, скажи, кто это сделал!
У Берни хоть кошка была для компании.
Прежде чем уйти, я долго смотрел на Дэви Ллойда. Его начало трясти, и я подумал, что он, наверное, ждет, что я ему отвечу.
У меня по-прежнему было шесть подозреваемых. Семь, если считать Катарину. Восемь, если считать кошку, но кошка так и не научилась ловить свой собственный хвост, не стукаясь при этом головой о стену.
Я задержался у Катарининой двери, чтобы рассказать ей, как идет расследование, а потом поспал несколько часов.
Когда я выспался и заявился на мостик, Клайд как раз уползал оттуда. Спунер повернулась ко мне. Лицо ее несколько осунулось.