— Что? Нет! — Я закрыл глаза. — Черт!
— Обычно у нас нет никаких новостей, так что Лидии приходится постараться, чтобы хоть что-нибудь откопать. Иначе здесь совсем скучно. — Она опять хихикнула. — Так, если вы откинетесь, я опущу спинку кресла, и мы начнем. Ой, а платить вы будете пиратскими сокровищами?
— Нет, — пробормотал я. Потом посмотрел на поднос с инструментами и спросил, указав на один интересный предмет: — А это что?
— Это? Это игла. Для анестезии.
— Разве у вас нет машины для анестезии? Она покачала головой:
— В Шенектади никто не умеет их обслуживать.
— Черт. Как в каменном веке.
Она снова хихикнула, а потом выглянула в холл.
— Доктор Денис, мы готовы. Прошло несколько минут.
— Доктор Денис, я говорю, мы готовы! — опять крикнула она. И через минутку, приложив руки рупором ко рту, взвизгнула: — Тревога! Все сюда!
— Вот черт! — ругнулся я.
Появился доктор Денис.
— Рад видеть вас, мистер Маккей. — Он пожал мне руку. — Вы пришли сюда:
— Просто проверить зубы, — поспешно сообщил я.
— Прекрасно. Сделаем ультразвук, чтобы посмотреть, нет ли у вас кариеса, а потом немного почистим зубной камень и отполируем. Откройте рот пошире и прикусите эту штуку, чтобы мы имели четкую картину.
Я укусил два куска пластика, которые он засунул мне в рот, а они укусили меня в ответ.
— Это займет всего одну минутку. — Дантист хихикнул; у его помощницы это получалось лучше.
Я начал считать до шестидесяти.
— Ага, — протянул он, глядя на экран, — ваши зубы в полном порядке. Нет и намека на кариес и никаких признаков воспаления на деснах. Оказывается, необходимо только немного почистить и отполировать. А можно я сделаю еще один снимочек? Я собираю зубы интересных людей, а у ваших такие милые длинные корни.
— Я разработал их, кусая людей, которые хотят получить мои снимки, — поделился я своим секретом, пытаясь не шепелявить, хотя рот был сплошь забит пластиком.
— Нет? — Доктор Денис, казалось, был разочарован. — Ну, хорошо. Ваша фотография в новостях так похожа на вас! А теперь просто расслабьтесь и помните, что больно не будет. Дженис, ты там не включишь музыку погромче?
Песенка называлась «Почему дураки влюбляются и почему дантисты лгут?».
В шесть я нашел Катарину сидящей в вестибюле отеля.
— Привет, как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Лучше, чем ты выглядишь. У тебя депрессия?
— У меня депрессия от прессы. Ты мне на это намекала?
— А у тебя с каждым разом все лучше получается. Ты заметил пикет у отеля?
— Только не это! — Я бросился к окну и прижался лицом к стеклу. Пять человек маршировали по кругу с плакатами в руках. — Кто это?
— Лига поддержки прав животных, — пояснила Катарина. — Ты видел плакаты?
— «Грызуны — лучшие друзья человека» и «Грызунам тоже нужна любовь — стреляйте в людей, а не в Грызунов». Я бы поставил им пятерку за старание и тройку за содержание.
— Я поговорила с ними, когда пришла. Они не хотят ничего плохого и очень стесняются. Кроме того, все три члена местного отделения Объединенного Союза за Гражданские Права провели пресс-конференцию, чтобы объявить о том, что они возбуждают дело против тебя.
— Что! За что еще?
— Они еще точно не решили, но уверены, что ты не мог не нарушить чьи-нибудь гражданские права.
— Ну почему я? Почему не Дэви Ллойд9 Это же он перевозил контрабандой наркотики и зарезал Фридо.
— Кен, Дэви Ллойд — уголовный подследственный, и у него тоже есть свои права. — Посмеявшись, она продолжила: — А если серьезно, Бим шепнула мне, что ты умудрился влипнуть в местную политику. В здешнее законодательство затесался один билль, позволяющий импортировать сельскохозяйственную продукцию Грызунов. Так как каждое действие в политике, которое не требует денежных затрат, всегда имеет равное по силе противодействие, местные профсоюзы и местные расисты образовали коалицию под лозунгом «Сделаем Мир Шайлера белым, черным и желтым». А их противники решили напасть на тебя. Я вздохнул:
— Боюсь, мне уже ничто не поможет, даже если сделать публичное заявление о том, что некоторые Грызуны — мои лучшие друзья, когда они, правда, не стреляют в меня.
— Поверь — не поможет. — Катарина поставила локоть на подлокотник и подперла подбородок ладошкой. — Это все твои затруднения?
— А ведь у меня могла бы быть спокойная, тихая работа, типа ловли крокодилов или обезвреживания мин.
Она кивнула:
— Да, кому-то всегда везет:
— Может, сбежим от прессы и пикетов и чем-нибудь займемся?
— Слушай, Кен, большую часть дня я плохо себя чувствовала. Мне надо посидеть за компьютером, чтобы обработать последнюю информацию. Может быть, завтра встретимся?
— Договорились.
Она ушла, а я вышел пройтись до «Гарцующего пони». У Гарри появилась новая вывеска: «Не стреляйте в пианиста — он играет как может». Он поставил Розали ночной барменшей, и теперь у него оставалось время позаботиться о клиентуре и отшить особо буйных представителей местного клана выпивох.
Мужчины Шенектади любят, чтобы их женщины были такими: большими, и я с порога заметил по лицу одного парня, что Розали не могла не оценить некоторые прелести своей новой работы. Я поприветствовал ее и только потом заметил две знакомые бесформенные фигуры, ссутулившиеся над столом. Та, которая повыше, помахала мне:
— Друг Кен, для меня это огромная радость. Фортуна благословила нас и вымостила дорогу под нашими ногами! Идите к нам!
— Доктор Бобр. Я удивлен, что вы еще разговариваете со мной, — воскликнул я.
— Тьфу-тьфу! Кен, вы знаете, я бы никогда не позволил простой политике, тем более родственной политике, вмешиваться в мои дружеские связи. Как говорит Баки: «Однажды обретенная дружба дороже золота и банкнотов».
Чивс добавил:
— Его Округлость подразумевает, что его полубратья имеют печальное стремление сокращать продолжительность жизни друг друга, поэтому данная ситуация для нас весьма привычна.
— И в самом деле, я иногда спрашиваю себя — что есть полубрат для полубрата? Тривиальная ссора за право наследования, кажется, весьма разгорелась в нынешний год, да, Чивс? Сколько там всего получилось — три брата и пара кузенов?
— Что-то около того, — подтвердил Чивс. — Друг Кен, его высочество считает, что его полубрат Генхис устроил заговор, чтобы поставить своего полубрата Адольфа в затруднительное положение, поэтому он не видит необходимости обвинять вас в чем-либо.
— Совершенно верно. Я уверен, что вы просто выполняли свой долг, как его понимали, или, как говорит Баки: «Правильное мышление иногда требует большого напряжения». С тех пор как папа несколько лет назад объявил о своем скором удалении от дел, кажется, не проходило месяца, чтобы не надо было идти на похороны. Какая докука! Друг Кен, что-то я забыл — в месяце тридцать дней или тридцать один?
— Да, — ответил я. Он наморщил нос.
— Со слов друга Катарины я понял, что вы разоружили двух вооруженных злодеев на борту вашего корабля. На меня произвело большое впечатление то, с какой отвагой и твердостью вы ведете себя в опасных ситуациях.
— Если бы я был еще чуть-чуть потверже, то стал бы совсем неповоротливым, — заметил я грустно и изложил им отредактированную версию сегодняшних событий.
— Так, — кивнул Бобр, — должен заметить, что у вас, судя по вашим словам, был очень утомительный день. И все же, как говорит Баки: «Завтра — всегда лучше; это означает, что вы пережили сегодняшний день».
Я провел несколько секунд, пытаясь сообразить, к чему это, и переменил предмет разговора.
— Доктор Бобр:
— Пожалуйста, друг Кен, называйте меня Баки!
— М-м: Баки, я все хотел спросить вас, почему настоящий Баки так популярен в вашем мире.