— Не понимаю. Его показания вряд ли относятся к делу.
— Не волнуйтесь. Действуйте. — Я набросал на листке бумаги вопросы. — Как говорит один мой приятель — поверьте мне.
Когда суд возобновил заседание, на место свидетеля вышел Клайд. Он был одет в парадную форму и имел невероятно умный вид. После того как он принес присягу и назвал себя, Омура, слегка наклонившись, спросил его:
— Старшина Видерспун, объясните, пожалуйста, что привело вас и мичмана Маккея на эту планету?
Банковский адвокат вскочил с места.
— Протестую, ваша честь! Какое отношение это имеет к делу?
— Показания старшины Видерспуна необходимы, чтобы показать, в чем заключается миссия Маккея на этой планете, — пояснил Омура, пытаясь разобраться в моих каракулях. — Ваша честь, очень трудно понять это дело, не зная, в каких условиях действует военный космофлот.
Осман бросил на банковского адвоката осуждающий взгляд. Тот поднял руки вверх:
— Мы берем назад свой протест.
— Господин адвокат, к чему вы ведете? — чуть слышно спросил судья Осман.
— Сейчас все станет ясно, ваша честь, — ответил Омура, покрывшись румянцем, который ясно свидетельствовал о том, что он и сам не имеет об этом ни малейшего понятия.
— Мичман Маккей помогал лейтенанту Линдквист и мне в расследовании, — заявил Клайд, — одной межпланетной операции по контрабанде наркотиков, связанной с отмыванием грязных денег и коррупцией среди местных политиков.
Омура покопался у Клайда в сумке, достал оттуда лиловое дашики и спросил:
— Вы узнаете эту одежду? Клайд ухмыльнулся:
— Еще бы. Дашики служило мне рабочим костюмом во время секретных операций.
Клайда Осман, возможно, и не узнал, зато дашики — другое дело. Его лицо приобрело приятный землистый оттенок.
— Что за секретные операции вы проводили? — неохотно спросил Омура.
— Протестую, ваша честь! Подобная тактика ведения допроса совершенно неадекватна, — запротестовал банковский адвокат, но было уже слишком поздно.
— Да заткнитесь вы и сядьте! — рявкнул Осман. И гораздо более мягким тоном добавил: — Свидетель, будьте добры, отвечайте на вопрос. Однако нет необходимости отягощать ваш рассказ излишними подробностями.
— Разумеется, сэр. — Глаза Клайда весело сверкнули. — В ходе нашего расследования мы давали меченые деньги разным представителям судебной власти и получили наглядную картину разложения в сфере юстиции.
Парень из «Почтового курьера» записывал каждое слово.
Прежде чем Осман успел что-то сказать, Омура поспешно вставил:
— Ваша честь, перед тем как продолжить эту линию допроса, мне нужно выяснить у свидетеля кое-что по поводу отмывания денег.
— Для финансирования вскрытых мистером Мак-Кеем операций по контрабанде наркотиков, которые проводили Грызуны, использовались два крупных счета на предъявителя, — без всякого разрешения продолжил Клайд.
Осман сделал ему, как положено, замечание за то, что он выступил вне очереди, а один из сидевших в первом ряду представителей банка в этот момент схватился за грудь.
— Ваша честь, разрешите нам взять пятиминутный перерыв? — взмолился банковский адвокат, оглядев своих клиентов.
— Ваша просьба удовлетворяется, — прохрипел Осман, вытирая платком пот со лба.
И едва суд возобновил заседание, банковский адвокат попросил слова. Мы с Омурой подошли к судейской скамье.
— Ваша честь, учитывая… м-м… несколько щекотливый характер разбирательства, мы бы хотели попросить устроить закрытое слушание, — предложил наймит противной стороны.
— Протестую, ваша честь. — Омура почуял запах крови.
— Дело вот в чем, ваша честь, — беззаботно вставил я. — Я все еще вхожу в состав военно-космической комиссии по расследованию. Если я не могу быть наверху и сражаться с Грызунами, мне, видимо, придется остаться здесь и бороться с коррупцией и нарушением законов.
— Джентльмены и уважаемые ученые коллеги, у меня составилось впечатление, что приведенных здесь показаний достаточно, чтобы вынести решение по данному вопросу, — поспешно заявил Осман. — Совершенно очевидно, что, если мистер Маккей желает исполнить священный долг патриота, мы не должны позволить, чтобы бытовое судебное разбирательство встало на его пути к славе и почету.
— Ваша честь, мой клиент поручил мне выяснить, можем ли мы отозвать нашу просьбу о наложении временных ограничений. — Банковский адвокат беспокойно огляделся вокруг. — Мы, собственно, хотим отозвать наш иск с сохранением права возобновить его.
— Без сохранения, — вставил Омура
— Просьба удовлетворяется с сохранением права, — решил Осман, стукнув молотком по столу. — Слушание откладывается. А сейчас попрошу всех освободить зал суда.
Как только сидевшие на галерке зрители начали расходиться, Осман обратился ко мне:
— Мистер Маккей, разрешите дать вам небольшой дружеский совет? Предлагаю вам незамедлительно подумать насчет вылета, если ваши намерения не изменились. И, выходя из роли беспристрастного судьи, хочу пожелать вам удачи, мистер Маккей. Человек, который так хочет, чтобы его убили, заслуживает получить такую возможность.
Я отдал честь:
— Благодарю вас, сэр!
Мы вышли на волю, Клайд отправился за машиной, а я, пожав Омуре руку, сунул в нее чек Катарины.
— Спасибо. Боюсь, что не придется вам написать статью в «Вестник межпланетной юриспруденции».
— О, я еще не оставил надежды, мистер Маккей, — торжественно произнес Омура.
— Там будет что-нибудь про «сохранение права»? — с подозрением поинтересовался я.
— «С сохранением права» всего лишь означает, что банк может возобновить иск, когда захочет, — заверил меня Омура.
— Как мило.
Когда я появился на челноке, помахивая постановлением суда, оба охранника на время лишились дара речи.
— Нам приказано не пускать вас на борт, — пробормотал тот, что пониже, пытаясь прочитать перевернутый вверх ногами документ.
— Мы позвоним шерифу, — пригрозил другой.
— Будьте так любезны. И побыстрее.
Клайд отправился на борт будить Козлика, а я тем временем присел на скамеечку.
Через несколько минут подъехал Джамали, лучезарно улыбаясь, вышел из машины и поприветствовал меня:
— Мистер Маккей — или вас надо называть мичман Маккей?
— Мичман Маккей, если вам не трудно. Когда мы отправляемся? Я даже согласен простить вашему свояку розыгрыш с моими брюками, если это ускорит процесс.
— Как вы, молодые, нетерпеливы, — философски заметил Джамали. — Не следует ли нам для начала обменяться любезностями?
— Давайте, — согласился я. — Как у вас дела с подкупом избирателей и удалось ли вам поймать Элайн?
— Я бы предпочел назвать это демонстрацией гражданам моего соответствия роли кандидата. — Джамали присел рядом со мной. — А что касается вашего товарища по команде, здесь Аллах распорядился иначе. В Шенектади и своих психопатов хватает, — с безразличным видом произнес он. — Не вас ли я, случайно, видел на приеме у мэра с молодой девушкой?
— С Кристиной. Это дочь мэра. Возможно.
— Очаровательная девушка. Теперь, как я понимаю, ваш внезапный отлет вызван желанием защитить нас от нашествия Грызунов.
— Да, я намереваюсь отправиться на верную смерть, как только ваши ребята меня выпустят. Не хотите ли взглянуть на приговор суда?
— Ах, как нетерпелива и горяча молодость. Нет, я признаю свое поражение. Вы можете тотчас же отправляться.
Он полез в карман и достал коробку сигар.
— Хотя вы и не избиратель, чтобы показать, что я не держу на вас зла, разрешите мне преподнести вам в подарок сигару, чтобы вы выкурили ее в знак примирения, пока челнок заправляют.
— Спасибо, я не курю.
— В жизни приходится делать одолжения, а вам другой возможности может и не представиться. — Джамали вложил мне сигару в ладонь.
— Ладно, почему бы и нет? — Я прикурил у него и, затянувшись, слегка закашлялся. — Спасибо, — поблагодарил я, удивляясь, почему некоторые не совсем безмозглые люди делают это регулярно.