— Подумаешь, клеенка… Ну не реви. Новую купим.
— На какие это шиши?!
— Так ведь я сегодня зарплату получил, — обрадованно сообщил он.
У Альки моментально высохли глазки, и она деловито добавила:
— И нормальную плитку. Да, Арик, нам просто необходима нормальная плитка? — Она прильнула к мужу и просительно заглянула ему в глаза.
Тот вдруг сник и пошел ставить чайник. Оба проголодались, поэтому слегка подгоревшая картошка, показалась им мировой.
— А что у тебя за радость? — вдруг вспомнила Аля.
— Да так, ничего, — нехотя произнес муж.
— Опять секреты? — настаивала она, собираясь надуть губки. Поэтому Аркадий решился.
— Я купил всего Уэлса… Товарищ уезжал. Ну я и решил взять, деньги как раз были… Дешево совсем, — оправдывался он, а сам думал: "Ну сейчас начнется!"
Но молодая жена только с укором посмотрела на него:
— А кушать-то что будем, Уэлс? — и пошла мыть посуду.
Поздно вечером, уже лежа в постели, он все спрашивал ее:
Ты не сердишься на меня, Аленький? Понимаешь, я думал…
— Да не сержусь я, успокоила она его. — Как-нибудь проживем и на оставшиеся. У меня скоро стипендия.
Они помолчали, потом Аля шепотом спросила:
— Арик, ты не спишь?
— Нет, а что?
— Я хочу тебе что-то рассказать.
— Ну?
— Ну, ну! Вот и живи в неведении со своими нуками.
— Не сердись, кроха. Я не хотел тебя обидеть. Так что же?
— Арик, у нас будет ребенок, — чуть слышно произнесла она.
— Что?
— Ребенок. Ты что не рад? — и тут же обиженно отвернулась. А он молчал.
— Что ты молчишь? Скажи что-нибудь, — обиженно прошептала она.
— Ты уверена?
— Конечно! Тест показал. Да я и у врача уже была, — радостно выдохнула Аля.
Аркадий вздохнул:
— Аэлита, — начал он, и она затаила дыхание, ведь полным именем Арик называл ее только в исключительных ситуациях. — Я рад, но… Дело в том, что… Как бы тебе объяснить? Это так не вовремя…
Она уже плакала, уткнувшись в подушку. Рыдания становились все громче, а он успокаивал:
— Не надо, моя хорошая. Хозяйка может услышать. Что она подумает. Не плачь. Я тоже хотел бы, чтоб у нас появился малыш. Но ведь у меня экзамены летом. Придется брать отпуск. Денег и так не хватает… А с ним знаешь, сколько расходов — коляска, памперсы, чепчики, кофточки, слюнявчики… Не плачь. Ты ведь и сама понимаешь, что сейчас еще рано… Вот года через два — тогда другое дело. Я уже буду работать по профессии, да и тебе закончить учебу надо. Ведь так, милая?
Аля молчала. Слезы текли по щекам, плечи вздрагивали. Было обидно — и от непрошенных слез, и от того, что он не обрадовался, а испугался.
"Живут же как-то другие, — думала она, — и тоже учатся. И ничего. Тем более, что он — заочник. Да и родители помогли бы.
— Арик, а может все-таки?..
— Но ты же видишь, Аль, нам и без того вечно не хватает денег. Еле концы с концами сводим. Зачем, чтобы у него был недостаток в чем-то. Ведь у нас впереди целая жизнь…
Так они и уснули — Аля в слезах, а Аркадий, ругая себя, что поздно взялся за ум. Ведь давно мог бы закончить учебу, тогда не пришлось бы расстраивать жену. Да и самому муторно…
Аля стыдливо стояла в сторонке. А женщины в очереди говорили каждая о своем. Слушали друг дружку внимательно и сочувственно покачивали головами. Одна из них, худая и бледная, выглядела старше других. Ей было около тридцати. Она подняла печальные глаза на Лялю и тихо спросила:
— А у тебя что, милая?
— Я… Мне… Да вот ребенок… не вовремя, — запинаясь проговорила она и лицо ее запылало. Щеки горели от стыда и обиды.
— Ох, смотри, наплачешься, когда вовремя-то будет.
Дымова, — будто сквозь сон услышала Аля свою фамилию. Растеряно и со страхом посмотрела на дверь. Медсестра еще раз назвала ее. Але было очень страшно. Она с мольбой взглянула на бледную женщину. И взгляд этот кричал: "Остановите меня! Я не хочу туда!.." Но та только укоризненно посмотрела на Альку и горестно покачала головой.
— Рожала уже? — сухо спросила врач. Аля вся сжалась. Строгие глаза этой женщины наводили на нее ужас.
— Нет. А что?
— Хорошо подумала? Ведь без детей можешь остаться, — устало произнесла врач. — Первый-то опасно… Плохо может закончиться. — Больше ей говорить не хотелось. Таких вот, молодых, глупых никогда не остановишь, хоть битый час уговаривай. Потом бегают, плачут, детей хотят.
Аля молчала. Ей нечего было сказать да и боязно. Утешала себя тем, что случаи такие единичны. У нее все будет хорошо.