Папаша кивал головой, похоже, думая о своем.
– А у вас есть дети? – вдруг спросил он.
– Есть.
– А муж?
– А мужа нет, – ответила я, как обычно чувствуя себя при этом так, как будто мне пришлось признаться-у меня нет ни одного своего зуба и ни одного волоса на голове. Почему бы не произносить это так, как будто я отвечаю: «У меня нет никаких проблем со здоровьем!» или: «У меня нет врагов!»
– Ясно. А вот у нас… – Он остановился и, видимо, попытался улыбнуться – получилась ужасная, мученическая гримаса. – Спасибо. Вы придете завтра?
И что мне ему давать? Я имею в виду… есть… пить… таблетки какие?
Я посмотрела на растерянного папашу. Он несколько секунд выдержал мой взгляд, а потом отвел глаза.
– А никакой женщины нет у вас, которая могла бы помочь?
Он вдруг засмеялся.
– Есть очень много женщин, но я не хочу, чтобы мне помогали. Я специально объявил на фирме внеочередные каникулы. Ничего, не обеднеем! Пусть все тоже позанимаются со своими детьми. И сам вот… пытаюсь… – Он посмотрел на меня. – Вы младше меня или старше?
От неожиданности я ответила не сразу.
– Думаю, что младше. Или старше…
– Я тоже так думаю. – Мужчина улыбнулся и взъерошил свои и без того взъерошенные волосы. – Думаю, что старше. Ну то есть… в хорошем смысле.
– Само собой! – кивнула я.
Я видела, что надо ему помочь, бедному папе маленького Владика-Вани.
– Давайте я напишу, что вам надо делать с мальчиком, пока он болеет. Только дайте мне лист бумаги или тетрадку, ручка у меня есть.
– Конечно, – обрадовался он.
Я села на диванчик в прихожей.
– А… может, вы пройдете на кухню?
Я кивнула и пошла за ним в большую кухню, соединенную широкой аркой с другой комнатой, очевидно гостиной. По дороге я потеряла с ноги один огромный тапок. Наклонившись, чтобы поднять его, я увидела на полу, на светлом дереве, еле заметное бурое пятно. В середине оно отмылось, но края четко обозначались ярким ржавым ободком. Ничего себе… То, как не отмывается, въедается кровь, особенно с натуральных тканей и поверхностей, спутать с чем-то трудно. Отец мальчика оглянулся на меня и, видимо, заметив ужас на моем лице, тут же решительно подошел ко мне.
– Это я упал, – внятно произнес он. – Выпил и упал, понимаете? Разбил губу. Было много крови. Ясно? Я никого не убивал.
– Точно? – спросила я, имея в виду пошутить.
– Точно, – вздохнул папаша. – И очень об этом жалею.
Почему-то мне показалось, что он говорит правду. Я взяла в руки потерянный тапок вместе со вторым и прошла на кухню. Там я села за стол и немного огляделась. Похоже, папаша не первый день шуровал тут один… Бумаги вперемешку с какими-то счетами, игрушки, полупустые банки из-под дорогого фруктового пюре, фломастеры без колпачков, включенный ноутбук в режиме ожидания, на котором сиротливо висел маленький полосатый носок…
Папаша принес мне тетрадь и одним движением сдвинул все в сторону на столе.
– Располагайтесь. Хотите чаю?
– Да, спасибо.
– Какого?
– Любого. Лучше зеленого, если есть.
– Зеленого? – Он с сомнением открыл один шкафчик, другой… – Точно был… А кофе растворимый не подойдет?
– Подойдет, конечно, – торопливо кивнула я и стала писать.
Он подключил мгновенно закипевший полупустой чайник, налил мне кофе и встал напротив, прислонившись к мойке.
– Он заболел, когда ушла Маша.
Я посмотрела на него. А он не отвел глаз и прямо смотрел на меня, как смелый большой мальчик, наконец решившийся прийти в поликлинику со своим ужасным, постоянно ноющим, расковырянным чирьем в самом стыдном месте.
– Понятно, – осторожно произнесла я и отпила несладкий кофе.
– А перед тем, как уйти, она… Ну, в общем… Маша очень… гм… переживала, и Владик все видел…
Я постаралась спросить очень аккуратно:
– Ему… не досталось при этом?
– Нет, – быстро ответил мужчина. – Ну, то есть… наверно… может быть… Тут такое было… – Он замолчал и отвернулся к окну. – Напишите, если не сложно, чем его кормить… Вернее, что нельзя давать. Там, знаете, грибы маринованные… И что еще?
Я кивнула:
– Конечно. Я уже начала писать.
Он опять повернулся ко мне.
– Маша сильно его толкнула, но он не ушибся, а только испугался… Просто… пролетел через весь холл и удачно упал… Ну и… еще она его трясла, долго, я никак не мог отобрать его.
– Зачем?
– Что – зачем?! – повысил он голос и тут же осекся.
– Зачем трясла?
– Простите. Она… Машенька очень молодая… Вы не хотите выпить? Немного?
Я с сомнением посмотрела на мужчину. Он сразу правильно понял мой взгляд.
– Да вы не волнуйтесь! Я никогда не напиваюсь. Точнее – редко. Это случайно происходит – от усталости чаще всего. Просто… – не дожидаясь моего ответа, он достал две рюмки и початую бутылку вина. – Вот видите, это я вчера открыл. Сегодня еще не пил. Сухое… почти что виноградный сок…