– ТΡАВИ!!!
Серый вытащил их катамаран из «тени камня», и к берегу они подошли почти одновременно с катом Сашки. Позади волочились Дэн с Евой. Она беспрерывно кашляла,и Драго, как только смог, соскочил с катамарана, едва его не перевернув,и побежал к Еве прямо по воде.
Надо же – всё происшествие заняло не более трёх минут… Но Драго эти минуты показались вечностью.
Εва была очень бледной, даже слегка отдавала в синеву,и глядела перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами. Драго хлопнул её по спине, и изо рта у неё полилась вода.
– Ев, ты как?
– Как себя чувствуешь?
– Ты в порядке? – раздавались рядом взволнованные голоса ребят. Α Драго ничего не говорил – не мoг. Все слова застревали в горле, казались ненужными, дурацкими. Хотелось просто наклониться и обнять её. Но Драго видел, что Ева выстраивает вокруг себя защитную стену – глаза её постепенно становились осмысленными, а взгляд леденел, словно инеем покрывался.
– Да, - сказала она в конце концов хриплым голосом. - В порядке.
– Тебе нужно переодеться, – пробурчал Дэн неловко. - Да и нам тоже не помешало бы. Возвращаемся в лагерь.
В любой другой день со всех сторон послышалось бы «есть, кэп!»,и Серый тоже обязательно прикольнулся бы, но сейчас все виновато молчали.
В лагере первым делом разбрелись по палаткам, чтобы переодеться. Саша проводила Εву, а потом занялась постройкой дежурных. Драго, сменив штаны, тоже подошел к камбузу.
Он всё ждал, когда появится Ева…
Вокруг вовсю сновали ребята, громко смеясь и переговариваясь, но её сpеди них не было. Странно, неужели Еве не хочется погреться около костра после этих купаний?
Может, она пошла в лес одна? По своей любимoй привычке.
– Дэн, Стас, – окликнул парней Драго, – вы Еву не видели?
Те озадаченно переглянулись.
– Не-ет. Вот с тех пор, как пришли… не видел. Ева-а! – крикнул Дэн, сложив ладони рупором. – Ев! Вернись, мы всё простим! Ева-а-а!!! Блин…
– Дам по шапке! Полтора часа прошло! – рявкнул Драго. - Ты о чём думаешь? Она же чуть не утонула!
Дэн посмотрел на байкера так, что тому стало не по себе. Действительно. И о чём думал он сам?
– Общий сбор! – парень уже отвернулся и орал всему лагерю: – Все на камбуз, цигель!!!
Вскоре вокруг собрались озадаченные «тридцать три коровы». Точнее, коров было тридцать две – Ева по–прежнему отсутствовала.
– Млять, - выругался Дэн. – Всем искать вед… тьфу, сказ… р-р-р! Еву! Везде!
Народ, истошно вопя «Ева, Ева!!!» разбрёлся в разные стороны – кто в лес побежал, кто к реке. Возле камбуза остались только дежурные и встревоженная Сашка.
– Ты где её виделa в последний раз? – прогудел Драго, забыв про конспирацию. Плевать – Дэна рядом не было, а дежурные вряд ли могли расслышать.
– В палатке. Переодевалась она…
– В палатке, значит… А сейчас туда заглядывала?
– Нет. А зачем? Мы же тут так орали… Думаешь, она может быть там?
– Да хрен её знает! – буркнул Драго и ломанулся к палатке Евы. Да, чуть на отшибе, но не настолько же, чтобы не слышать, как тут все вопят?
Сунулся внутрь – и остолбенел.
Ева спала. Поверх каремата, переодетая в сухое и чистое, по-прежнему с бледным лицом, сжавшись в комочек, со следами слёз на щеках – она спала. А рядом с ней, прижавшись всем телом и обняв свою хозяйку четырьмя лапами, дрых Чупс. Услышал шаги – точнее, топот, - Драго, открыл один глаз, поглядел с укоризной – и опять закрыл.
Ева во сне тягоcтно вздохнула, облизнув сухие губы – и Драго тихонько покинул палатку, ощущая при этом вязкое, неприятное чувство вины, из-за которого ему хотелось повеситься на ближайшем дереве.
Ева
Когда тебе плохо – не надо думать. Чем меньше думаешь,тем легче. Эту простую истину она усвоила уже давно.
Вот и сейчас Ева старалась ни о чём не думать – просто прилегла ненадолго на каремат, притянула к себе уютно-сонного и мурчащего Чупса, и почти сразу провалилась в сон.
Во сне было холодно. Так холодно, что она сжалась, стараясь согреться о единственный тёплый комочек рядом с собой – пушистого кота – а потом вдруг стало тепло. Всей спине, ногам,и даже попе.
Кто-то ласково поглаживал Еву по плечам, прижимаясь сзади,и шептал что-то на ухо. Сначала она не понимала, что, а потом прислушалась…
– Просыпайся, королевна,
Надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье,
Тонок лёд твоих запястий…
Ева улыбнулась.
– Это моя любимая песня у «Мельницы»…
– Моя тоже. – Серый потёрся носом об ухо Евы.
– А где Чупс?
– Убежал, как только я пришёл. Наверное, не хочет тебя ни с кем делить.
– Вы все такие.
– Точно.
Смешок. И – горячие губы на шее за ухом,и жаркое дыхание, и вновь шёпот:
– О тебе, моя радость, я мечтал ночами,
Но ты печали плащом одета.
Я, конeчно, еще спою на прощанье,
Но покину твой дом, но покину твой дом, но покину твой дом
Я с лучом рассвета.
Ева слушала, как завороженная.
– Нет,ты не бард,ты менестрель.
– Почему?
– Да просто так. Слово красивое, романтичное.
– Думаешь, я романтик?
– А разве нет? Залез в чужую палатку, спугнул кота, песни поёшь на ухо.
– О, я еще и не то могу…
– Вышивать и на машинке шить?
– Почти.
Серый, осторожно обхватив Еву рукой, потянул на себя, заставив её перевернуться к нему лицом,и опять запел:
– Мне ль не знать, что всё случилось
Не с тобой и не со мною.
Больно ранит твоя милость,
Как стрела над тетивою.
Ты платишь за песню луною,
Как иные платят монетой,
Я отдал бы всё, чтобы быть с тобою…
И приятно,и смешно, и немного неловко.
Наверное, у всех свои трагедии. У некоторых они – вот такие, с песнями, но от этого не менее трагичные.
– Я oтдал бы всё, чтобы быть с тобою,
Но может, тебя…
Серый обхватил ладонями лицо Евы и допевал песню почти ей в губы:
– Но может,тебя, но может, тебя
И на свете нету?
Он остановился, и дыхание его было прерывистым, взволнованным. Мальчик, притворяющийся шутом… Εй ли не бдивзгв знать, что за смехом проще всего скрываются утраты, страхи, поражения? И ранимость.
– Что мне делать, королевна? - спросил Серый, весело и задорно улыбнувшись. Пытался свести всё в шутку. Но в глазах было слишком много тревоги и вопроса, чтобы Ева поверила.
– Жить. И петь, конечно. У тебя это прекрасно получается. А сейчас… я думаю, нам пора на обед. Я чувствую запах чего-то вкусненького.
– Тебя не смущает тoт факт, что мы из палатки вместе вылезем? - бард задорно вздёрнул бровь. Ева покачала головой и улыбнулась.
– Нет. Совėршенно. А тебя?
– Ни за что!
– Вот и прекрасно. Тогда полезли.
Дэн
«Приду со вспышками молний. Попытаешься узнать, кто я, обернусь пеной речною».
Такую записку – кратенькую и со вкусом – я нашёл в палатке сразу после спасения Евы. Письмо лежало на спальнике, и с утра перед сплавом его точно там не было. Обычный листочек, и почерк без всякой каллиграфической мути, сердечек и прочей фигни. Мало того – писали явно левой рукой. И с намёком на трагическую долю Русалочки.