Разумно, согласился он, у них же всё по-честному, всё одинаково. Он ведь тоже полночи не мог уснуть - всё думал о том, что случилось. А ведь тем ржавым кинжалом, которым ей посчастливилось попасть в него, девочка могла бы поранить себя, и тогда бы рана загноилась. Мире это не грозило из-за особенности крови, но Каннила-то была простым человеком, который периодически подхватывал простуду, порой случался кашель, но чаще всего - насморк, заработанный на ледяном ветру зимними вечерами. Не спасала даже тёплая одежда, поэтому Мира был уверен, что внимательность тоже не убережёт её от ненужных ранений.
А ещё - он же сказал, что научит её обращаться с оружием. В шутку, правда, сказал, но теперь понимает, что деваться некуда, и придётся всё-таки сдержать своё слово.
- Ну хорошо, - со вздохом произнёс Мира, и Каннила сразу напряглась, потому что он никогда так просто не сдавался, - раз тебе не спалось, то теперь будем просыпаться пораньше. Например, на рассвете, как сегодня.
Она побледнела, - по сравнению с яркими волосами эта бледность была особенно заметна, - и глаза её тоже стали бледнее и больше.
- Н-но как же?.. - пролепетала девочка.
Мира едва не рассмеялся, потому что его "малявка", сколько он её знал, всегда любила поспать подольше и в тепле. Главное, конечно, было побольше, но теплом она тоже никогда не пренебрегала, а подъём на рассвете значил не только меньше часов для сна, но и холодную росу, что, попадая за шиворот, замораживает сразу всё от макушки до пяток.
Он пожал плечами.
- Я же обещал научить тебя обращаться с оружием, вот и научу. Поскольку времени днём и вечером у нас нет, то будет заниматься этим по утрам.
Каннила, конечно, обрадовалась, - она всегда с восхищением смотрела на его кинжалы и стилеты, - но только после того, как хорошенько огрела его по голове, пару раз перетянула повязку на ране и молчала целый день.
Своеобразная радость, потирая затылок, подумал Мира, но улыбку, наблюдая за её блестящими глазами, сдержать не смог.
***
Каннила всегда предпочитала заплетённым волосам распущенные, объясняя это тем, что так ей и теплее, и уютнее. Правда, после того, как Мира начала её учить, пришлось забыть о такой роскоши - постоянно подстригаемая до плеч грива неимоверная мешалась во время тренировок всеми возможными способами. Поэтому, уже через месяц после их начала, девочка плюнула на привычку и стала с самого утра закручивать их в тугой пучок.
Из-за пучка к шестнадцати некогда пушистые волосы слегка слежались и стали более послушными и менее пышными, и ему это совершенно не нравилось, потому что её яркие волосы были похожи на яркое пламя, горящее всегда.
Поправочка - к пятнадцати.
Её шестнадцатилетние выпало как раз на один из таких сезонов, когда заказов почти не было, поэтому они решили отправиться в Аспетту****** - один из самых красивых городов континента. Весной в этом городе устраивали большую двухнедельную ярмарку, и они как раз успели на два последних дня.
Каннила сияла ярче, чем обычно - и причина была даже не в красоте самого города. Весна выдалась тёплой и душистой, и на ярмарке, где, как слышал Мира, цветы для украшений были привозными из дальних краёв, отделку потрудились сделать из местных белянок******* и окалий********, чей запах и вид так любила девочка (скорей уж девушка, но для Миры она всегда будет мелкой девчушкой). Видимо, маги наложили на них "заморозку", потому что даже к тем последним дням, на которые им удалось попасть, цветы не утратили своего вида и запаха.
Мира был на этой ярмарке лишь раза два, не больше, а вот для Каннилы это было впервые, тем более и на День Рождения, поэтому она таскала его за собой по всем прилавкам, примеряла все одежды, которые нравились, и пробовала всё, что видела впервые и не только. В красные волосы она, чтобы соответствовать общей атмосфере, вплела искусственные белянки, наделённые магией тем же ароматом, что и настоящие, и радовалась этому, наверное, сильнее, чем вообще всей ярмарке.
Мире шутил, что в жизни столько не видел, как с ней, и Каннила наигранно надувалась, пытаясь казаться обиженной, но почти сразу широко улыбалась, забывала о несуществующей обиде и тянула его дальше.
Они остановились в одной из тех таверн, в которой посчастливилось найти место и которая была не такой грязной и бедной, как многие оставшиеся. Девочка первая забралась в ванную, объясняя это тем, что ей дольше голову мыть и сохнуть, а Мира устроился за небольшим столиком и заказал им ужин. И решил следка разыграть "малявку", чтобы она не расслаблялась после его двухдневного безотказного настроения.
- Маля-а-а-а-вка, - протянул он неспешно и очень, очень расстроенно, когда услышал плесканье в ванной, с каким она обычно выходила из ванны, - а в меню сегодня нет рагу.
Ему показалось, или в ванной и вправду что-то упало? В любом случае, Мира, который и так едва сдерживался, чтобы не сказать "шутка", чуть не расхохотался, когда дверь приоткрылась, и из-за неё показалось бледное лицо с всколоченными мокрыми волосами.
- Как так - нет?
На её лице было столько неподдельного страха и удивления, столько детской наивности, что порыв появился снова, но Мира сдержал себя и грустно покачал головой.
- Прости, малявка, надо было заранее разузнать об этом, но я, - он для придания эффекта чуть сгорбил плечи, - что-то не подумал об этом.
Каннила снова скрылась за дверью, послышалось пыхтение, с которым она обычно натягивает на себя вещи, и вот уже в комнату ворвалось яростное пламя свечки - маленькое, горячее, яркое.
- Да как так-то!? - громко возмутилась девочка, мечась от одной стены до другой. - Что это за таверна такая!?
Её волосы, всё ещё слишком мокрые, чтобы иметь настоящий цвет, метались за ней, опадая на хрупкие плечи тёмными волнами, и Мире почти до скрежета зубов захотелось остановить её и прижать к себе, вдыхая знакомый запах, но - шутку надо было доводить до самого конца, иначе смысла всё это затевать не было.
- Это несправедливость какая-то! - продолжила Каннила, не глядя в его сторону, и он позволил себе улыбнуться уголками губ. - Это просто вселенская несправедливость! Чем они кормят посетителей!? Чем вообще их привлекают, если в их рационе нет самого главного - рагу!?
Мира всё-таки не выдержал и засмеялся в голос, откидываясь на спинку стула. Девочка, вынырнув из своих мыслей, застыла посреди комнаты и, часто моргая, уставилась на него. И такая, взъерошенная, красная в цвет своих волос, всё ещё слишком худая и маленькая, она выглядела слишком мило.
- М-мира?.. - запнувшись, негромко спросила она и побледнела.
А он не мог перестать смеяться, потому что, как оказалось, её любовь к рагу была настолько бесконечной, что доходило до абсурда.
Каннила перевела взгляд с него на стол, и лицо её вспыхнуло едва ли не ярче по цвету, чем красное пламя волос. Глаза тоже изменились, из льдисто-напуганных стали льдисто-яростными, режущими, словно зимний мороз, вьюжными, неистовыми.
Серия ударов по голове не заставила себя ждать. Мира и не думал обижаться - всё-таки он едва не испортил ей День Рождения своей невинной шуткой, так что несколько шишек на макушке - небольшая плата.
Ужин, как и ожидалось, прошёл в молчании. Каннила настолько обиделась, что даже привычной радости не высказала по поводу всё-таки принесённого рагу; настолько, что даже показательно не сложила руки на груди, отвернувшись; она всего-навсего спокойно попивала чай и смотрела в стену позади него, и в этом спокойствии было слишком много напряжения даже для их обычной перепалки.
Сильно виноват, признал Мира, про себя вздохнув - очень сильно. И стоило вообще придумывать эту шутку? Он ведь знал, что именно рагу для неё - самое любимое. А ещё он мог бы догадаться, что в такой важный для неё день не стоило вообще думать о шутках, но - боги преисподней - что-то дёрнуло его, и это было даже не желание взбодрить её.