Возможно, кто-то из них догадывался, что я знаю немецкий язык, но по каким-то причинам скрываю это.
Однажды мне пришлось ремонтировать электропроводку в вахштубе. Мое внимание привлек разговор, доносившийся из кабинета коменданта сквозь неплотно прикрытую дверь. В разговоре была упомянута фамилия одного из активистов. Его подозревали в недозволенной заключенным связи с немецкой женщиной и в подготовке к побегу. Из разговора можно было понять, что конкретных доказательств у администрации пока нет. Подозреваемого решили спровоцировать. Я обо всем его предупредил, и расправа не состоялась. После этого мне стали доверять и даже предложили войти в подпольную группу. По совету Эрнста, мне пришлось отклонить это предложение, что, естественно, вызвало недоумение... если не подозрение.
Стало известно, что в одном из цехов начали производство крупнокалиберных снарядов, начиненных отравляющими химическими веществами. Состав ОВ держался в строгом секрете. В отличие от обычных артиллерийских снарядов эти имели цветные кольцевые полоски в различном цветовом и количественном сочетании — в зависимости от состава и концентрации отравляющего вещества.
Через Гюнтера Эрнст поручил мне собрать сведения об этой ядовитой начинке. Тут-то и пригодилось мое знакомство с инженером-химиком, бывшим моим соседом по нарам и столу. Он был единственным из лагерников, кто имел отношение к разработке новых химических веществ. Мне было известно, что немцы ценили его, как специалиста. Он пользовался некоторыми привилегиями, но и повышенным вниманием со стороны охранной службы. Это осложняло мою задачу и требовало большой осторожности. Павел Алексеевич, или «доктор», как звали его немцы, был скрытен и подозрителен. С товарищами по лагерю старался общаться как можно меньше, друзей не имел. Ко мне он почему-то проявлял некоторую благожелательность. Причиной этому, вероятно, были мои вишневые косточки и неподдельный интерес к его любимой химии и к знаниям вообще. Раньше, когда наши места в столовой и на нарах были рядом, мы часто беседовали на научные темы. Теперь это было более чем кстати. Чувствовалось, что «доктор» любил свою профессию и говорил о ней с увлечением. Надо было только незаметно перевести разговор на конкретные детали. К сожалению, «доктор» имел только косвенное отношение к химическим секретам немцев. И все же кое-что о составе начинки снарядов и бомб через него удалось установить.
Собранные сведения я передавал Эрнсту. Не знаю, были ли они достаточными и какие меры еще принимались дополнительно. Так или иначе состав был раскрыт, и гитлеровцы не применили это химическое оружие.
Благодаря контакту с рабочими разных цехов и заводов я имел теперь общую картину производства вооружения в главной кузнице фашистского рейха.
Отсюда, с заводов Круппа, на Восточный фронт шел непрерывный поток оружия. Танки, пушки, самолеты, мины, снаряды... Даже железные кресты всех степеней и солдатские пряжки с надписью «С нами Бог» штамповались из той же крупповской стали. Авиация наших союзников уже не раз сбрасывала бомбы на жилые кварталы города и лагеря иностранных рабочих, но заводы пока оставались нетронутыми и продолжали работать на полную мощность.
Накануне нового, 1943 іида Эрнст сообщил, чю вскоре ожидается мощный ночной налет авиации союзников на весь промышленный комплекс Рура и что нужно вывести из строя противопожарную систему крупповских заводов. Причем, чтобы не выдать себя предварительными действиями, сделать это нужно не заранее, а во время воздушного налета, когда охрана попрячется в бомбоубежищах.
Началась напряженная подготовительная работа. Она требовала большой осторожности и изобретательности. Дополнительно была составлена схема размещения складов взрывоопасных и горючих материалов с тем, чтобы ликвидировать их, если они уцелеют при бомбежке.
Гюнтеру удалось отыскать человека, знавшего крупповскую противопожарную систему. С его помощью были намечены наиболее уязвимые и доступные узлы. В мою задачу входило уточнение схемы по цехам. Помимо опроса рабочих иногда удавалось самому побывать на объектах. Не обошлось без опасного инцидента. Один из наших рабочих, судя по всему, догадался о нашем плане и начал активно действовать по собственной инициативе. При очередном моем посещении он улучил момент и продемонстрировал результаты своего труда: брандспойты с забитыми каналами, заклиненные водопроводные задвижки и вентили, проколотые пожарные рукава... С большим трудом удалось урезонить его, объяснив всю вредоносность этой затеи. Такая самодеятельность могла напрочь погубить весь намеченный план. Активист пообещал угомониться и ждать.