Первые полчаса мы просто куда-то шли, Метель буквально путалась под ногами, но у меня не хватало силы воли прикрикнуть на нее и заставить идти нормально. Я уже подумывала было взять ее на руки, когда Матвей остановился на холмике, обернулся и объявил, что мы пришли.
Мы оказались у лесной реки — небольшой, но неожиданно чистой. Берег был крутым и песчаным, спускаться здесь было бы неудобно. Но даже стоя над рекой, я видела неровное дно под черной прозрачной водой, первых водяных насекомых, пробегающих по кромке воды у берега и маленькие отверстия норок у противоположного берега.
Сама поляна была идеально полукруглой, очерченная кустами можжевельника, толстыми стволами сосен и высокой сухой прошлогодней травой. На том берегу деревья вплотную подступали к обрыву, держась за него скрюченными пальцами корней. Идеальное место для отдыха. Здесь никто к нам не подойдет незамеченным. Странно только, что эту поляну отыскала не я, а обычный человек, пусть даже и охотник.
Мы сидели на берегу, лицом к реке. Каждый устроился так, как ему удобнее. Я — прямо на земле, вдыхая запах сухой хвои, влажной реки, молодой травы и старых деревьев. Метель — справа от меня, привалившись ко мне теплым мягким боком, полузакрыв глаза. Она явно была не прочь задремать, но не чувствовала себя в безопасности. Справа сидел Матвей, на прихваченном из машины пледе. Я отказалась садиться на плед — это было бы слишком близко и слишком однозначно.
— Спасибо тебе, — вдруг сказал Матвей. — За то, что ты сделала.
Я кивнула.
— Да, это было непросто.
— Я догадываюсь, — голос Матвея звучал растеряно.
— Ни о чем ты не догадываешься, — я повернулась и внимательно посмотрела на него. Темные большие глаза, темные волосы, бледная ровная кожа… Наверное, он считается здесь красивым. И наверное ему будет странно услышать то, что он сейчас услышит. А если не странно и он не удивится, что ж, я еще раз попробую убежать. — Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Ты можешь ответить мне на несколько вопросов? Только честно?
Он кивнул несколько раз. Удивленно, встревожено и обрадовано одновременно.
— Скажи, кто твои родители? По профессии, я имею в виду.
— Отец юрист, а мама врач.
— Врач? — я не верила своим ушам. — Неужели в самом деле врач?
— А что тебя так удивляет? Да, врач. Стоматолог. — он ослепительно улыбнулся, словно демонстрируя великолепную мамину работу. — Говорят, хороший.
— А бабушки и дедушки? Ты их знаешь? Кем они работали?
Матвей растерянно пожал плечами.
— Не знаю. Они умерли до моего рождения.
— У обоих родителей?
— Да, у отца и у мамы.
— А кем они были?
Матвей растерялся еще больше.
— Не знаю. Никогда не спрашивал, а родители не говорили.
— А у вас в семье есть какие-то их вещи? Может быть, фотографии? Вы бывали у них на могилах?
Он потряс головой.
— Н-нет… Что это значит? Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты не просто мальчик, а я не просто девочка, которая тебе внезапно, неизвестно почему нравится. И нравится слишком сильно, чтобы не обращать внимания.
Матвей покраснел и отвел глаза.
— Откуда ты… как ты догадалась… это так заметно, да?
— Скажем так, я знала на что обращать внимание, — ответила я и взяла его за руку. — Я хочу тебе рассказать кое-что. Скорее всего, тебе не понравится моя история. Может быть, ты решишь, что у меня не все в порядке с головой. Но я хочу тебя предупредить, что это — чистая правда.
— Умеешь ты интриговать, — Матвей с трудом улыбнулся, но я видела, что он страшно напряжен.
— Мне нужно, чтобы ты пообещал одну вещь.
— Да? Я должен знать, что я обещаю.
— Если ты не сможешь сдержать обещание, то я не буду ничего рассказывать. Это не угроза и не шантаж.
Он улыбнулся и легко сжал мою ладонь.
— Так что же я должен пообещать?
Его темные глаза превратились в бездонную бархатную пропасть, на дне которой не хватало только отражения звезд. Я чувствовала, как ускоряется его пульс и учащается дыхание. И я придвинулась чуть-чуть ближе. Чтобы мне удобнее было работать с ним.
— Что никогда ни при каких условиях ты не скажешь никому, а особенно своим родителям моего имени. И если у тебя есть мои фотографии — ты удалишь их все сегодня вечером. И, само собой, ты не покажешь их родителям. Ты вообще ничего не скажешь им обо мне.