— Мы даже не собирались… — Людочка снова заплакала.
— Обещай, что позвонишь мне. А если не сможешь позвонить, то через два месяца дай о себе знать. Любым способом. Почта, телефон, телеграф. Только голубей не присылай, они к нам не долетят, замерзнут на лету.
Людочка улыбнулась и кивнула сквозь слезы.
— А что мне сообщить вам, Елена Михайловна?
— Все, что захочешь. Любые новости. Я уверена, что через два месяца тебе захочется поговорить со мной. — Она заставила себя замолчать. Обнадеживать раньше времени не стоит никого — ни себя, ни ее.
Людочка смотрела на нее, вытирая слезы свободной рукой.
— Успокоилась? Ну вот и хорошо, — Елена Михайловна улыбнулась, наклонилась и поцеловала девушку в холодную соленую щеку. — А теперь я побегу, мне пора в аэропорт.
Елена Михайловна уже пошла прочь от дома, обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на девушку. Будущую мать ее внуков. И вдруг взгляд Елены Михайловны упал на переднее стекло автомобиля. Черная присоска навигатора. Конечно! Вот что пытался ей подсказать ее затуманенный разум.
Елена Михайловна вернулась и рывком открыла машину, включила навигатор, и открыла историю. История была пустой. Совсем. Как будто Матвей и не ездил никуда. И даже последние загруженные карты были удалены. Она хорошо постаралась, эта тварь! Елена Михайловна от отчаяния хлопнула дверью.
— Извини, я хотела узнать, куда Матвей ездил в последний день, — сказала Елена Михайловна в ответ на недоумевающий взгляд Людочки.
— Вроде бы в лес, — неуверенно ответила та.
— А с кем?
— По-моему, один. Говорил, хочет присмотреть место для фотосессии. Он иногда ездил на разведку на природу, никого с собой не брал… — и Людочка снова заплакала.
— Все будет хорошо, — тихо прошептала Елена Михайловна, подошла к девушке, порывисто обняла ее и пошла прочь, уже больше не оглядываясь.
Эпилог
Каждый человек рано или поздно оказывается перед вопросом: как жить дальше? Иногда он знает, что вопрос еще не созрел, но чувствует его, как чувствуют назревающий нарыв и начинают поиск ответа заранее. Иногда вопрос возникает неожиданно, когда что-то ломается — внутри ли человека, снаружи — неважно. Но внезапность вопроса не отменяет необходимость срочного ответа. А некоторые, вроде меня, живут с этим вопросом постоянно и каждый день, за редким исключением, ищут на него ответ. И каждый новый ответ никак не связан с предыдущим и может заставить бросить все и бежать на край света. Потому что это не риторический вопрос. Такие вопросы не бывают риторическими.
Я снова не знала, что делать дальше. «Жизнь — вечное движение», — говорила мне мама. Я привыкла к переменам, я не боялась их. Но мое воображение и мой трезвый ум изменили мне. Или, может быть, их у меня было меньше, чем сил. То есть силы жить еще остались, а вот разум отказывался искать путь к спасению.
Я сидела на Гоголевском бульваре и смотрела на смешных лягушко-львов у основания памятника, очевидно, Гоголю. Два часа назад я нашла свое имя в списке студентов, зачисленных на первый курс Медицинской Академии. Полтора часа назад я узнала, что мне положена комната в общежитии. И что в общежитии нельзя жить с собаками. Час назад я смотрела в глаза декану и объясняла, что собаки бывают разными. Что у меня нет ни родителей, ни родственников, никого, кроме собаки. Он говорил, что если сделает исключение для меня, то потом в каждой комнате будет по хомячку, попугаю или амурскому тигру.
— Амурские тигры занесены в Красную книгу, — сказала я. — Во всем мире живет примерно шесть сотен особей этого вида. Поэтому едва ли какой-то студент сможет обзавестись амурским тигром. Даже если очень захочет. — Я посмотрела в его непроницаемые стальные глаза и добавила. — С поиском хомячка, конечно же, подобных проблем не возникнет. Так что вы правы. Наверное, я должна извиниться, что отняла ваше время и пойти забрать документы.
— Подожди, — нахмурился он. — Что значит — забрать документы? Ты же поступила. У нас безумный конкурс, у тебя лучший балл.
— У меня никого нет, — повторила я. — Я могу или жить в общежитии, учиться и подрабатывать в ночное время санитаркой, чтобы прокормить себя и свою собаку. Или работать на полный день кем-то более оплачиваемым, чем санитарка, чтобы оплачивать квартиру и кормить себя и свою собаку. И не учиться на дневном отделении.
— А третий вариант? — спросил он. — Всегда есть третий вариант.
— Я не знаю. Если вы его предложите, я обязательно им воспользуюсь.