— Заковыристо ты о туалете, идем.
Я тайком выдохнула и поплелась следом за ним, делая вид, что не заметила протянутой руки. А по пути быстро наклонилась, чтобы забрать Надино платье, вдруг получится застирать пятно?.
Из-за широкой спины Дена видно ничего не было, да и света здесь — только из гостиной и фонарный из окон, так что дом богатеев так и остался неосмотренным. Зато санузел, площадью во всю мою комнату впечатлил. Я даже ненадолго представила, как лежу в джакузи с бокалом шампанского и смотрю в окно, на падающий снег. Нет, к чему вранье? Я представила, как лежу в объятиях Дена, всей спиной чувствуя его грудь, как его руки скользят по моему телу, губы находят мочку уха, аккуратно захватывают, в то время как вокруг нас бурлит вода, точно шампанское в праздничных бокалах.
В общем, такой себе из меня порнорежисер. И с фантазией негусто. Была бы другая, не села бы задницей в лимонад и не тупила так сильно там, в гостиной. Конечно, первый красавчик нашего курса, настолько неприступный, что преподаватель физики сравнивал его с Марсом: все его хотят, а он никому не дается. И тут вдруг я. Глафира «Тридцать три несчастья» Сорокина, самый упертый ботан и самая серая из мышей. Дубровский, по правде, тоже ботан, но у него даже это выходило очень круто и органично. Этакий сексуальный принц ботаников, король ваших тайных фантазий.
Я продолжала вздыхать и пытаться застирать Надино платье. От мыла и воды ткань как-то подозрительно изменила цвет и начала ползти стрелками прямо под моими пальцами. Не все платье, так ткань точно неважная, но если скажу об этом сестре, то вместо Сороки в универе будет только мое траурное фото. Вот как, как после этого можно не расплакаться? Зачем только послушала Аньку и потащилась на эту вечеринку аля «Только у нас новогодние корпоративы от 1500 рублей!»
— Можно? — он стукнул один раз, но входить не стал. Хотя чего уж, после двух сдернутых платьев мистер Сексуальная Фантазия Фиры мог бы быть и понаглее.
— Я не одета, — писк вышел жалким и очень тонким. Природа поскупилась на низкий, бархатистый голос, положенный всем тем, кто тоже может стать героиней чьих-то фантазий.
— Ревешь там, Сорока?
На всякий случай я замотала головой, но дверь уже открылась и в нее вошел Дэн с чем-то светлым и упакованным в чехол для одежды. Дубровский все шел и шел на меня, пока не прижал к комоду. Интересно, если сейчас плюхнуться на колени, я смогу проползти у него между ног? В фильмах этот трюк здорово выходит!
— Держи, — Ден пихнул мне в руки чехол и забрал испорченное Надино платье. — Это моей мачехи, совсем новое, от крутого японского модельера. Клэр вечно гребет все подряд, потом даже не вспоминает, чем забит гардероб. Если твоей сестре не подойдет — скажи, что она зажралась. И идем, подберем тебе что-нибудь. Хотя ты и в свитере хороша, знаешь?
Вот это вряд ли. Вот это очень вряд ли.
Я на всякий случай потянула низ свитера к коленкам, другой рукой прижимая к себе платье. Возможно, Надя в самом деле удовлетворится платьем. По виду оно так точно не хуже. Если в принципе можно представить вариант, в котором мачеха Дубровского покупает платье хуже, чем то, что висит в обычном сетевом магазине на стойке «Распродажа».
Очень хотелось распевать «I Will Survive» и даже пританцовывать. Мешало только то, что за подарки всегда нужно расплачиваться, а я и так слишком долго пользуюсь хорошим настроением Дена. Сейчас он просто стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и разглядывал меня. Наверное до сих пор терзается воспоминаниями о моих бежевых, гимнастических трусах. Ну не нашла других. А эти идеально облегают и подобраны в тон.
— Идем, изнасиловать тебя можно было и раньше, — он протянул руку, будто хотел взять меня и вести за собой.
— Так там холодно и… Денечка, миленький, ну отпусти меня, а? Все-все контрольные за тебя…
— Съешь? — он изогнул брови, подошел вплотную и отобрал у меня платье. Вот, доболталась. Но «Мы живем, чтобы сдохнуть» — тоже не такая плохая песня.
Я стояла и кусала губы, не зная, что ему ответить. Всего-то одну и сжевала, но на то были причины! Очень веские! Правда, Дену я никогда о них не скажу.
— Что же ты такая трусиха, Сорока? Правда веришь, что я тебя обижу?
Он всей своей многокилограммовой маскулинной махиной наклонился надо мной, прижал к комоду и поцеловал, прижимая к себе. Я же вначале растерялась, потом хотела высказать, что в общем-то не против, только целоваться не умею, и это даже хорошо, что он целует меня без спроса и поздно уже отматывать время назад, потому что его разочарование уже наверняка наступило.