Эдик обиделся.
— Мне не нужны деньги. Слушай, Аль, переночуй у меня, а завтра мы тут порядок наведём и всё обмозгуем.
— Я слишком трезвая, чтобы спать с тобой в одной кровати.
— Так это мы поправим. У меня коньячок есть и лимончик.
— Шутить изволите?
— Нет. Я серьёзно. Мы ведь вчера так и не познакомились.
— А нужно?
— Конечно. Собирай вещи, грузи Василия.
Оставаться в развороченной квартире не хотелось. Но и спать в одной постели с Эдиком было выше моих сил. Взвесив все за и против, я выбрала Эдика.
Василий орал и царапался, когда в очередной раз я пыталась запихнуть его в сумку с решёткой. Насыпав Марфе побольше корма, я достала из груды вываленной одежды спортивный костюм и сложила в пакет смену белья, решив, что ночевать буду, застёгнутой на все крючки и молнии.
Эдик предложил заказать ужин из ресторана. Съев салат и запечённую курицу, мы решили выпить. Точнее, мой новый друг решил, что мне это просто необходимо для того, чтобы расслабиться. Он убедил меня, что коньяк отлично влияет на нервную систему, расширяет сосуды и помогает уснуть. Я успела искупаться и переодеться. Теперь, даже если сон свалил бы меня за столом, я не боялась, что проснусь без одежды. Шнурок на спортивных брюках был завязан крепко, так крепко, что я не смогла бы его развязать, находясь в ясном уме и трезвой памяти, а не то чтобы во сне.
Пока Эдик отсутствовал, отвечая на телефонный звонок, я попыталась разобраться в ситуации. Итак, что от меня нужно этому мужчине? Я не была писаной красоткой. Худая, невысокая, можно сказать миленькая, но не более. Яркость образу придавали чёрные волосы и тёмные карие глаза. Талантами я тоже не блистала. Словом, влюбиться в меня состоятельный красавец никак не мог, да он и не скрывал, что я не в его вкусе. Пигалица! Придумал же! Я потёрла виски, усиливая кровоснабжение мозга. Пожалел? Разрешил переночевать, чтобы я не боялась оставаться в распотрошённой квартире? Да какое ему вообще дело до попавшей в неприятности девицы? Я пододвинула широкий стакан с коньяком и сделала маленький глоток. Фу, какая гадость! Я очень устала. Нужно дождаться понедельника и проконсультироваться у Раймоны. Пусть посмотрит в свой хрустальный шар или разложит всё по полочкам, как психолог. Я сделала ещё глоток и закашлялась.
Эдик бесшумно появился в дверях и рассмеялся.
— Тебе не нравится вкус? Водка лучше?
Я отрицательно покачала головой.
— Та ещё гадость.
— Тогда выдохни, сделай пару больших глотков и иди спать. У меня много работы.
— Чем же ты так занят?
— Имею собственный бизнес в Америке. Разница во времени существенная. Давай, пей, и на боковую.
Я героически влила в себя полстакана и блаженно улыбнулась. Разноцветные круги моментально поплыли перед глазами. Я знала, что пока алкоголь не всосался, нужно принять горизонтальное положение. Отказавшись от лимончика, медленно, по стеночке, я направилась в спальню и свернулась в центре большой кровати.
Раймона вновь появилась в моём сне. На этот раз она покрутила пальцем у виска и намекнула, что женский алкоголизм не лечится. Как альтернативу, колдунья протянула двухлитровую бутылку минералки. Я тужилась, но открыть пробку так и не смогла.
Подпрыгнув на кровати, я открыла глаза. Пить хотелось просто до судорог. Я встала и на цыпочках поплелась на кухню.
― Привет, плотоядный!
— От плотоядного и слышу. Что случилось?
— Включи защитный режим. Пусть помехи помехуют.
— Готово. Так чего стряслось?
— Помощь нужна. Собери всё, что можно, на Темникову Алёну Леонидовну девяносто второго года рождения. Мне нужно всё, решительно всё: семья, друзья, любовники.
Трубка хохотнула.
— Ты не жениться там собрался?
— Поплюй. Вот, если бы встретил такую, как Анька. А это просто пигалица какая-то.
— Тогда зачем собираешь информацию?
Эдик пожал плечами.
— Что-то странное творится, Пантера. Квартиру девчонки взломали.
— Бывает, а ты причём?
— Дверь у неё непростая. «Кэчмэн».
— Ни фига себе! Такие же только на охраняемых объектах ставят.
— То-то и оно. Из квартиры ничего не пропало, кроме сломанного компа.
— Но как её вообще взломали?
— Вот тут начинается самое интересное. Почерк больно знакомый. Идеальный взлом: ни одной царапины, ни одной зазубринки.
— Бредишь, Змей? Такого просто быть не может. Мы же сами Чайку похоронили. Группу распустили после смерти координатора.