Появление глухаря стало значимым моментом в отношениях Егора и хуторских мужчин. Мужа признали и зауважали как добытчика, способного прокормить семью. С ним делились мнением и, в свою очередь, давали дельные советы. Теперь он мог запросто попросить стремянку у Григория, чтобы поправить водосток, оторвавшийся от карниза. Или вместе с Игнатом поднимал просевший пол в бане, отдав взамен половину месячного сигаретного пайка и верхонки. Разумная цена за помощь, учитывая ненадежность полусгнивших лаг.
На удивление, Егор сумел приспособиться к деревенской жизни. Влился в неё даже чересчур быстро. Я с подозрением приглядывалась к мужу, ожидая повторных вспышек недовольства местными удобствами, вернее, отсутствием таковых. Мол, в гробу он видал благородные горные пейзажи, и вообще, осточертело бить молотком по пальцам. Но Егор не вспыхивал. Бывало, раздражался, если что-то не получалось легко и быстро, бывало, ворчал, если настроение не задалось с утра. Он воспринимал житьё-бытьё на хуторе как некую игру, которая скоро закончится. Снисходительно посматривал на повседневную суету аборигенов и посмеивался втихаря. Наверное, решил задавить висоратскую гордость и немножко потерпеть. А там уж и отъезд маячит на горизонте.
А мне не хотелось уезжать. Каждый день, прожитый на хуторе, приближал к неизбежному. К разлуке с мамой. Я вернусь на Большую землю, и неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз. Но мое сердце здесь, в Магнитной! Оно намертво укрепилось на побережье. Ну, как тут не отчаяться?
Разговор в малиннике пошел маме на пользу, пусть я оказалась не совсем удачным громоотводом. Озвучив свои страхи и сомнения, мама наконец-то решилась посмотреть им в глаза. Очевидно, она поразмыслила и пришла к кое-каким выводам, потому что при следующей встрече с Муреной (мы все-таки съездили в запасник через неделю) гораздо спокойнее отнеслась к агрессивному зырканью ката. А тот растерялся. Меня посетила мысль, что всё это время Мурену бесили не внезапно нахлынувшие чувства, а боязливая реакция мамы. Пугливая лань, бегущая от волчары…
Но осмелевшая лань сделала выбор не в пользу хищника. Мама познакомила меня с Николаем. В целом, её поклонник мне понравился, несмотря на шевелюру, истощившуюся к сорока годам, и лысину, замаскированную зачесанными набок реденькими волосинками. Интеллигентности Николаю добавляли круглые очки в тонкой хлипкой оправе, отчего лицо казалось беззащитным и удивленным. И голос приятно удивил — тихий и извиняющийся. Словом, воспитанный и образованный современный человек. Не пойму, как Николай умудрился загреметь под фанфары, то есть схлопотать пожизненный срок?
Конечно же, мама не пригласила кавалера на чай.
— Нехорошо это, — объяснила она. — Не сейчас. Как-нибудь потом.
Ну и ладно, насильно заставлять не будем. Кого бы мама ни выбрала — Мурену, Николая или другого счастливчика — это будет её решение, а не моё. И всё-таки, зная, что рядом с мамой есть человек, который станет для неё опорой и поддержкой, я бы уехала на Большую землю с чистой совестью. Черт, не хочу никуда уезжать! Может, прорасти корнями в землю, как дерево?
А прорастать не пришлось. В начале октября границу побережья закрыли. Вот так вот. Рубля не удержался на премьерском посту, и в стране начался передел власти. Об этом сообщил Голотвин, когда мы приехали в Совет, чтобы разузнать о попутном транспорте до комендатуры.
Путь на Большую землю оказался перекрыт. Со всеми вытекающими последствиями. Пока нового премьер-министра не изберут официально и в соответствии с буквой закона, в столицу нам не попасть.
— Ориентировочно переходный период займет месяца три-четыре. И это по самым оптимистичным прогнозам, — сообщил Клещ, развалившись в кресле с комфортом.
Три месяца плюсом — это январь. Это зима и морозы. И не факт, что прогноз Голотвина оправдается. Установление новой власти может затянуться до весны. К этому времени у нас родится малыш.
— Не волнуйтесь. Снабжение пайками прекратится лишь в том случае, когда границу уберут, а кордоны снимут. Но это вряд ли, — хохотнул Глава Совета.
Новость далась Егору тяжело, хотя он знал: подобный исход политических дрязг ожидаем. И все же муж рассчитывал выскользнуть за территорию побережья, прежде чем режим въезда-выезда будет блокирован. Я ликовала, стараясь не показывать виду, а Егор настаивал, добивался, требовал и надеялся, пока не понял, что даже известная фамилия Мелёшиных не откроет большие ворота с буквой V, чтобы выпустить нас в цивилизованный мир.