Мэл взял напрокат снегоход, заставил меня надеть специальные защитные очки, и мы начали развлекаться. Он катал меня по трассам, заставляя визжать, вцепившись в него. Потом Мэл усадил меня впереди и учил водить, но из-за паники я не могла сосредоточиться, забыв об уроках медитации.
А потом оказалось, что по воскресеньям в Моццо-2 проходят соревнования на снегоходах. Пять километров по запутанной трассе в круглом котловане, а наверху вопят зрители и болельщики. И Мэл взял и записался в участники.
- Эва, не волнуйся. Ты же видела, ничего страшного, - уверял он, пока ему привязывали на рукав тряпочку с номером участника. - У меня руки скоро отвалятся от бездействия. Баранку на электромобиле крутить, что ли?
И я согласилась, хотя видела: скажу "нет", и Мэл беспрекословно подчинится.
Ох, и лихая была гонка! Я прокричала все легкие и осипла. "Мэл! Мэл!" - скандировала что есть сил и прыгала. Вот он, азарт болельщика.
А уж Мэл... Я ни разу не видела его таким... живым. Пусть он ехал не на любимой "Турбе" или "Эклипсе", а всё равно сидел за рулем как влитой. Заходил умело в вираж и также умело выходил на прямую, наращивая скорость.
В соревновании участвовали человек двадцать, не меньше, и в снежном шлейфе, оставляемом снегоходами, гонщики были неразличимы, но я точно знала, что Мэл лидировал.
- Ураа! - кричала, размахивая флажком, купленным в сувенирной лавочке. - Мэл первый!
Мэл пришел вторым. Зло пнул по лыже снегохода и сплюнул. Еще бы. Конкуренция оказалась неслабой. Это не пузатенькие чиновники из лечебницы, полощущие свиные тельца в озере. Соперники по гонкам обладали азартом не меньшим, чем у Мэла, и горели любовью к спорту и соревнованиям.
Весь вечер потом я уговаривала Мэла, что главное не победа, а участие. Потакала его прихотям, мирилась со вспышками недовольства и испортившимся настроением.
Я недооценила его. Мэл нашел карту трассы, наверное, взял у администратора лечебницы и изучал вечерами, отмечая сложные участки и рисковые повороты. На следующий день он предупредил, что отлучается в Моццо-2, и, поцеловав меня в щеку, исчез. И потом Мэл уезжал за купол, раза два на неделе, а я сходила с ума от беспокойства. Может, он тайно подпиливал цепи на снегоходах конкурентов?
Доктор разрешил Мэлу увеличить нагрузку на мышцы, и тот пропадал в тренажерном зале лечебницы. На озере он заплывал все дальше, и я начала обижаться, скучая в одиночестве и плескаясь возле берега, потому что боялась глубины.
Совсем не удивилась, когда в следующее воскресенье мы поехали в Моццо-2, и Мэл снова записался в участники, а сотенных бумажек осталось совсем мало. Уже тогда я поняла: если он одержим какой-то идеей, то не отступится. Мэлу было необходимо первое место. Он преодолевал эту высоту, утверждался за счет победы. Что-то вроде установки: "Если одолею сейчас, то смогу всё".
Я волновалась за него ужасно. Не знаю, как пережили бы мы поражение, потому что упадническое настроение Мэла пришлось бы сносить мне. Охранники, как и предыдущий раз, смотрели на зрелище с невозмутимым видом. Непрошибаемые. Ничего их не берет.
А я надрывалась и снова посадила голос, болея за Мэла.
- Да-вай! Впе-рёд! Ура-а-а!
И Мэл пришел первым!
Я сорвалась в котлован вниз по дорожке и повисла на нем, зацеловывая, а Мэл обнимал меня, успевая принимать рукопожатия от противников по трассе.
Мой чемпион! - поцеловала его, словно Мэл выиграл кубок мира, не иначе. Он выиграл больше. Призовой фонд в размере двенадцати тысяч висоров.
Вечером в "Апельсинную" принесли торт с взбитыми сливками, заказанный мной по приезду в Моццо. Я глядела на Мэла восторженными глазами. Мой чемпион. Он может всё.
Мэл рассказал, где пропадал на неделе. Оказывается, он ездил в Моццо-2 и изучал трассу. Не удивлена. Горжусь им, горжусь его настойчивостью.
Взбудораженность победой не давала мне успокоиться. Я нашла в телефоне непритязательную песенку, и, изобразив восточную женщину, исполнила танец живота с последующим освобождением от лишней одежды.
Мэл смеялся, а потом вдруг замолчал и присоединился к стриптизу со всеми вытекающими последствиями.
Победа в соревновании преобразила Мэла. И дело было не только призовом месте, но и в том, что он снова почувствовал уверенность в руках, и его тело возвращалось в прежнюю физическую форму.
Заработанные в гонках деньги Мэл тратил на меня, то есть на наши развлечения. В реальности сумма победы оказалась символической, потому как веселье на элитном курорте - штука затратная. К примеру, при входе на выставку картин с иллюзиями улетучивалось по тысяче висоров с носа. Вот и весь выигрыш, - вздыхала я тяжко, но Мэл не унывал и интересовался:
- Говори, куда пойдем сегодня.
Уж как я отнекивалась и предлагала складываться пополам, - бесполезно. Мэл не воспринимал никакие доводы, а давить на его гордость мне не хотелось.
Однажды я уговорила Мэла пойти на концерт симфонической музыки. В Моццо гастролировал оркестр с бездной лауреатских званий и солистами - мировыми знаменитостями. Хорошо, что Мэл купил билеты в последний ряд, когда все прочие места разобрали. До чего мне понравилось выступление - не передать словами. Скрипка соло рвала душу на части, и музыка вела за собой, выбивая слезу печальным минором. Вытирая глаза, я случайно взглянула на Мэла и выяснила, что он преспокойно спал, подперев голову кулаком. Даже овации его не разбудили. Лишь когда к выходу повалили зрители, Мэл вскочил заспанно. Охранники смотрели на сцену как истуканчики. Не разобрать за темными очками, спали они или слушали. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, в то время как зал швыркал и сморкался в платочки.
В другой раз мы посетили выставку современного искусства. Мэл обежал залы за пять минут и заскучал. Я же останавливалась перед каждым экспонатом минут по пять, не меньше, чтобы изучить перетекающие или, наоборот, острые обрывающиеся формы, и любовалась оттенками цветов, хаосом линий и нагромождением фигур. Два охранника прохаживались вместе со мной молчаливыми сфинксами.
Мэл истомился напрочь и в результате сказал, что будет ждать снаружи. Вдоволь нагулявшись по павильонам и залам, я решила, что эстетический вкус удовлетворен, и, распрощавшись с какофонией стилей, побрела к выходу. А Мэл испарился. Исчез. Не успела я удивиться, встревожиться и забеспокоиться, как он появился из-за угла, возбужденный и веселый, засовывая в карман брюк... денежные купюры?!
Вечером затюканный мною Мэл признался, что натолкнулся на стихийную цертаму*. Участниками оказались незнакомые, такие же, как и он, скучающие курортники, чьи спутницы услаждали взоры экспонатами выставки. Чтобы не уснуть, мужчины решили повеселиться, разумеется, с привлечением денег. Спорили по мелочи. Создавали gelide candi*одинакового размера, и выигравшим признавался тот, чей морозный шарик продержится дольше остальных, прежде чем растаять или исчезнуть. Участники ставили по тысяче, победитель забирал всё. Мэл выиграл десять.