— Один дурацкий привод, и всё насмарку, — жаловался парень. — Тебе ведь нетрудно. Твой отец или отец Егора… Он же твой, ну… почти родственник. Им достаточно щелкнуть пальцами…
Я опешила. Попросить папеньку или Мелёшина-старшего, чтобы из личного дела Пети Рябушкина вымарали строчку о приводе в отделение? Вот так, невзначай попросить об услуге в разговоре за чашечкой воскресного кофе. Если учесть, что ни с отцом, ни с Мелёшиным-старшим я и парой слов не обмолвилась, то просьба чемпиона невыполнима. Абсолютно.
— А других способов нет? — спросила неуверенно.
— Какие могут быть способы? Это клеймо. На всю жизнь, — понурился Петя. — Неужели тебе трудно? С меня причитается.
Ох, Петя, знал бы ты правду о родственных связях в запутанном клубке Мелёшиных-Влашеков, не заглядывал бы с надеждой в глаза.
— Мне не трудно, но…
— Значит, поможешь? — обрадовался парень.
Из патовой ситуации вырвал стук в дверь. На пороге стоял Капа с чайником в руках.
— О, привет! Услышал голоса, дай, думаю, загляну. А Мэл где?
— По делам уехал. Скоро будет. Это Петя Рябушкин, учится на внутреннем факультете, — представила я чемпиона. — А это Капитолий Чеманцев, мой однокурсник и сосед.
Парни пожали друг другу руки.
— Помню, — сказал Капа. — Ты приходил как-то. И перед "Лицами года" приезжал.
— Петя принес фотографии с приема. Хочешь взглянуть?
— Валяй. — Капа протопал в швабровку как к себе домой. — Осторожно, горячий! — заставил чемпиона посторониться и водрузил чайник на стол. — Решила прибраться?
— Съезжаю. Вот, манатки собираю.
— Ну, и добра у тебя, — присвистнул сосед, оглядывая беспорядок. — Барахольщица. Чаю хотите?
— С удовольствием, — кивнула я.
— Спасибо, но мне некогда. Опаздываю на тренировку, — сказал воспитанный спортсмен. — До свидания, Эва.
— До свидания, Петя. Спасибо за фотографии.
И парень, бросив на меня отчаянно-многозначительный взгляд, ушел.
— Не знал, что он высокий, — Капа ткнул пальцем в премьер-министра с фотографии. — Метра два или около того.
— Наверное, — ответила я машинально. От облегчения, что сосед нагрянул вовремя, чуть не бросилась к нему на шею со словами благодарности. — А где Сима?
— Они с Афкой в кино ушли. Погоди, сейчас кружки принесу.
Пока Капа организовывал чай с сахарной плиткой, я в задумчивости покачивалась на кровати. После разговора с чемпионом остался осадок. Неприятный, липкий. Не знаю, почему. Может, потому что Мэл предрекал, что ко мне повалят за помощью? И, к полнейшей неожиданности, в числе первых оказался Петя. Его просьба обрушилась как снег на голову. Парень искренне считал, что для меня плевое дело — замолвить словечко перед родителем или начальником дэпов[19]. И воспринял бы отказ в помощи как гордыню и зазнайство. А ведь Мэл предупреждал об издержках популярности.
Кстати, надо бы позвонить ему и рассказать об успехах в швабровке.
Выслушав краткий рассказ, Мэл сухо обронил:
— Уже еду. Жди, Папена.
Абзац. Предстоит трудный воспитательный вечер.
Воспитатель примчался в швабровку в разгар чаепития, и ему достался стакан с ароматным напитком и куском сахарной плитки. Мэл и виду не подал, что напряжен, но я знала — мне воздастся за безалаберность.
И мне воздалось. Распрощавшись с Капой, мы отправились наверх. Мэл нес тяжелую коробку, а я — легкую и полупустую.
— А теперь ты четко и подробно объяснишь, зачем Рябушкин заявился в общагу, — сказал Мэл, устраиваясь в кресле, и заставил сесть к нему на колени.
Я объяснила. О фотографиях, о просьбе Пети, о моем затруднении и о неожиданно выручившем соседе. Правда, умолчала о попытках чемпиона изобразить сожаление неудавшимися отношениями и о щекотливом эпизоде с библиотечным справочником. Мэл слушал, поглаживая по спине, и его молчание пугало.
— Ты проштрафилась, Папена, — заговорил, наконец. — Во-первых, нарушила инструкцию. "Никому не открывать".
— Я хотела позвонить тебе и предупредить! Петя проходил мимо и предложил занести фотографии. Это преступление?
— И его "проходил мимо" вылилось в конкретную просьбу. До сих пор думаешь, что он пришел случайно?
Я потупилась. Мэл прав. Снимки с приема стали поводом.
— Удивляет совпадение. Рябушкин проходил мимо, когда я уехал из общаги, — задумался Мэл. — Надо же так пролететь. Рано сбросил его со счетов…
— Кто кого бросил? — не разобрала я бормотанье.
— Никто. Думаю, зачем Рябушкину срочно понадобился чистый лист в личном деле.