Насмешливый взгляд Альрика не оставил шансов.
— Да… но я всегда возвращала… — пролепетала я после мучительного молчания и внутренней борьбы.
Мэл сжал мою руку.
— Я заставлял её, — сказал громко. — Эва выносила книги из библиотеки, потому что я приказывал. И угрожал. Шантажировал, что расскажу всем…
— Нет! — вскочила я. — Это я виновата во всем! Мэл не при чем! Я… булочки… расстегаи из столовой… справочники, учебники… Но всегда возвращала книги! Он не знал, — показала на Мэла.
— Определитесь, пожалуйста, — обронил небрежно профессор. Сказал так, будто мы — два ребенка, выгораживающих друг друга в попытке уменьшить степень вины каждого.
— Я… потрясен, — подал голос Стопятнадцатый. — Не ожидал. Скажите, милочка, как вам удалось?
Что удалось: украсть артефакт или вступить в сговор с Монтемортом?
— Страж не виноват! — заговорила я горячо. — Он не знал. Он не при чем.
Альрик засмеялся, красиво и весело, а руки Мэла сжались в кулаки.
— Выходит, страж не справляется с обязанностями. Если Эва Карловна сумела вынести книги из института, это может сделать любой, — выдвинул предположение Миарон Евгеньевич.
— Мы узнаем об этом… скоро, — заверил профессор, взглянув на часы. — Но могу с уверенностью сказать, что Эва Карловна никоим образом непричастна к краже.
— Как?! — хор голосов мог бы сравниться по стройности с профессиональным певческим коллективом.
— Очень просто. Объясню с легкостью, и, пожалуй, начну издалека. Люблю долгие вступления, — улыбнулся Альрик, но собравшиеся не разделили веселье. — Но сначала хочу напомнить о профессиональной этике и о клятве неразглашения должностными ответственными лицами личных тайн. — Деканы кивнули, соглашаясь. — Итак, будем считать отправной точкой гражданскую войну, случившуюся почти пятьдесят лет назад, а точнее, её последствия. Тогда побежденных вместе с семьями насильственно ссылали на западное побережье. Об этом знают все, не так ли? — Молчание подтвердило слова профессора, я же впилась в него глазами. — Но мало кто знает, что победители установили для каждого жителя побережья уплату долга отчизне. И дети, и внуки ссыльных при рождении получали и получают долг, который переходит по наследству. Любой без исключения, кто живет на побережье, обязан вернуть долг отечеству. Вы знали об этом Егор Артёмович? — обратился он к Мэлу, и тот вздрогнул. — Наверняка ваш родственник немало рассказал о западном побережье.
Меня словно обожгло пощечиной. Мэл знает? Кто рассказывал ему о побережье — отец, дед? И Мэл молчал. Всё это время он скрывал. Не заикнулся. А я, наивная балда, выпытывала подробности у Агнаила.
— Кое-что слышал, — ответил скупо Мэл.
— Кое-что, — глаза профессора сверкнули… торжеством? — Итак, долг перед отечеством на Большой земле. Его уплачивали и платят по-разному. В научных лабораториях, в качестве прислуги, в изматывающем физическом труде… Продолжительность определяется степенью тяжести. Обычно — от года до трех, а иногда дольше.
Альрик говорил, прочие молчали. Я пожирала его глазами, а он, казалось, рассказывал мне одной, потому как его взгляд не отрывался от моего лица. Он рассказывал то, о чем я должна была услышать от Мэла.
— Смешно думать, что победители не обезопасились от повторных попыток неповиновения. Мало изолировать побежденных. Их нужно контролировать и пресекать в корне подозрительные вспышки способностей. Вам, Егор Артёмович, должно быть известно, что ссыльных насильственно заставляли принимать препараты, подавляющие активность мозга. Для достижения максимального эффекта лекарства перевели в растворимую форму в виде прививок, причем регулярных, в течение нескольких лет. До сих пор живущие на побережье проходят регулярные осмотры с замерами вис-потенциалов — обязательные для каждого.
— Откуда вы знаете? — спросила я хрипло, словно простуженная. Точнее, каркнула как ворона.
— Из первоисточников. Из научных работ Иссака Гобула. Помните?
Помню ли я? Как-то профессор упомянул об ученом, изучавшим мутацию, когда у видящих родителей рождается слепой ребенок. Sindroma unicuma.
Нет, исследования Гобула — не обо мне.
— На тот момент я ознакомился с наработками ученого крайне поверхностно, в чем корю себя. А ведь Гобул — первопроходец в изучении вис-аномалии. Именно он дал рекомендации по методам подавления сверхъестественных способностей у ссыльных и о необходимости периодического контроля потенциалов. И еще я виноват перед вами, Эва Карловна, тем, что дал ошибочное определение синдрому. Первоначально Исаак Гобул вкладывал в это понятие несколько иной смысл, но зашифровал его, боясь кражи открытия. Гобул проводил исследования в своей лаборатории. Он изучал способности ссыльных, вернее, отсутствие таковых.