- Ну... - замялся Миарон Евгеньевич. - Смотрю, холл оцеплен, разные слухи гуляют. А потом секретарша в медпункт вызвала. Летучка, говорит, будет на месте и при ограниченном количестве лиц.
- Слухи, значит, гуляют, - прогудел Стопятнадцатый. - И много слухов успело просочиться за ограду?
Миарон Евгеньевич пожал плечами:
- Да откуда ж мне знать? В институте услышал, что кто-то из студентов на спор покачался на люстре, а она оказалась слабовата.
Петя, не сдержавшись, хихикнул.
- И что же, оказалось трудно позвонить и сообщить, что задержитесь? - выпытывала проректриса тоном строгой училки.
Ну, чего пристала? Сочувствие нарисовалось и на лице фельдшерицы. Видимо, ее тоже притомило пристальное внимание важных институтских персон.
- Евстигнева Ромельевна, я же три или четыре раза звонил, а у вас телефон отключен, - так открыто и безыскусно признался Миарон Евгеньевич, что мне стало совестно за назойливость проректрисы. Да и она, похоже, почувствовала себя неловко и, закусив губу, примолкла. Наверное, придумывала, чем еще поддеть молодого человека, но, не сообразив ничего стоящего, вернулась к насущным проблемам.
- Итак, что имеем? Первоначальный диагноз не подтвердился, что является хорошей новостью. Через день-два шок пройдет, и студентки смогут покинуть стационар. Зрение удалось сохранить, что тоже отлично. Наибольшую тревогу вызывает господин Рамши. - При этих словах мужчины принялись сдавленно кашлять и кхыкать. - Физически он не пострадал, clipo intacti* прекрасно показал себя в действии. А вот психическое состояние Рамши меня беспокоит. Нужно немедленно заняться поисками хорошего специалиста по психиатрии, умеющего держать язык за зубами. Поручаю это вам, Михаслав Алехандрович. - Декан кивнул. - Пострадавшим вкололи успокоительное, но скоро его действие закончится, поэтому их сон может стать беспокойным. Генрих Генрихович, я попрошу создать над лежачими veluma cilenche*
Стопятнадцатый сгреб с медицинской этажерки десяток нераспечатанных шприцев и, сунув в карман пиджака, направился к ширмам. Остановившись около перегородок, он начал проделывать руками пассы, будто раскладывал невидимое покрывало, и пришпиливал к стене шприцами, словно дротиками.
Петя восхищенно выдохнул, и его простое лицо засияло:
- Во как сверкает! Круто, правда?
Я, конечно же, ничегошеньки не видела, но поддержала:
- Ага, круто.
- Смотри, как вонзает! Никогда не видел.
И, правда, Стопятнадцатый брал поочередно уголки созданного им вис-покрывала и подтягивал к стене, после чего ловко и сноровисто фиксировал иголками шприцев, входившими в стену как нож в масло. И этого мои глазки тоже не видели. Мне Генрих Генрихович напоминал прачку, развешивавшую постиранное белье для сушки.
Евстигнева довольно кивнула. Судя по всему, декан нематериалки создал шедевр. Я вздохнула. Обидно, когда не можешь любоваться и восхищаться красотой вместе с остальными.
- Михаслав Алехандрович, а вас попрошу внушить cus sopiti* для этих учащихся, - проректриса показала на меня с Петром.
Но парень неожиданно заартачился:
- Нет, мне обязательно нужно попасть домой. Я здоров и чувствую себя отлично.
- Послушайте, Рябушкин, - вступил Миарон Евгеньевич, - а если дома наступит ухудшение? Я бы советовал переночевать здесь, под присмотром специалиста, - при этих словах Морковка недовольно засопела.
Петя продолжал упрямиться:
- Мне совершенно невозможно остаться.
- Очевидно, у молодого человека есть на то причины, - поддержал парня Михаслав Алехандрович.
Проректриса подумала и сказала:
- Хорошо, Рябушкин, ступайте, но завтра с утра обязательно зайдите в медпункт. И еще хочу попросить вас об одолжении.
Петя, было засобиравшись, снова присел. Глаза его расширились от удивления. Надо же, сама Евстигнева Ромельевна просила об одолжении!
- Конечно, можно поставить укол типуна под язык, но если дадите слово, что увиденное и услышанное в холле и в медпункте, останется между нами, то руководство института будет премного вам благодарно, Рябушкин.
Петя коротко кивнул:
- Никому и ничего не скажу.
- Отлично. Если станут расспрашивать, говорите, что ничего не знаете и непричастны к инциденту. Но ваш смелый и благородный поступок администрация обязательно оценит по заслугам. Я горжусь тем, что на факультете внутренней висорики учатся столь героические личности, - похвалила проректриса и обернулась к Миарону Евгеньевичу: - Это вам в плюс. Ваши студенты - образец для подражания.
- Ну, что вы, - засмущался тот. - Я здесь не причем. Наш Петр - целеустремленная личность с твердым характером.