Стопятнадцатый подошел ко мне.
- Вы не видите волн.
Ну, и что с того? Зачем кричать, если мы оба прекрасно знаем?
Мужчина продолжил:
- Поэтому, с высоты своего полета я поначалу не учел некоторые особенности. Когда вас выпишут из стационара, жду в деканате. - Он задумчиво потер подбородок. - Да-а, ну и денек выдался. Спокойной ночи.
- Спасибо.
Проводив взглядом грузную фигуру декана, я с хрустом вонзилась в сочный Петин подарок. Желудок благодарно взвыл.
***
Пока я ожидала Морковку с диетическим супом и выбирала удобную постель из двух бесконечных рядов кроватей с белыми треугольниками подушек, Евстигнева Ромельевна угощала чаем декана факультета внутренней висорики, слушала вполуха его оживленную речь, отвечала невпопад на вопросы и изредка поглядывала в зеркало, висевшее у двери, чтобы убедиться - не заливает ли её щеки предательский румянец.
Мальчишка был молод. Очень молод и хорош. И Евстигнееву Ромельевну тянуло к нему невероятно. Но чем сильнее ее тянуло, тем тяжелее она придумывала вериги себе и ему, чтобы как можно реже встречаться с искушением, и тешила себя надеждой, что сумеет изгнать из головы непотребные фантазии.
Оказалось, всё зря. Потому что барьеры рухнули в одночасье, когда она увидела его - спокойного, уверенного, улыбающегося - в выкрашенном унылой голубой краской стационаре. Банально и неромантично.
Поддавшись непонятному порыву, Евстигнева Ромельевна вдруг пригласила его в кабинет тет-а-тет. Хорошо, что причина была основательной. Боже, а какая была причина?
***
Наевшись непонятной зеленой бурды под названием суп-пюре, я полеживала на кровати, прислушиваясь к звукам за дверью, и раздумывала над тем, что еще ни разу не начинала жизнь на новом месте с ночевки в лазарете. Примет ли меня институт, став домом хотя бы на короткое время? Одно хорошо - за неполный день повезло познакомиться со всей институтской верхушкой.
Два часа, отведенные на разные моционы, истекли, и я отключилась.
_____________________________________________
piloi candi*, пилой канди (перевод с новолат.) - электрический сгусток
clipo intacti * , клипо интакти (перевод с новолат.) - щит неприкосновенности
veluma cilenche* , велюмa силенче (перевод с новолат.) - покров тишины.
cus sopiti * , кус сопити (перевод с новолат.) - крепкий сон
defensor * , дефенсор (перевод с новолат.) - защитник
Это могла быть 6 глава
Ах, утро, тихое утро!
Сладко потянувшись, я открыла глаза. Давно рассвело, а меня не собирались будить. А как же дела, целая бездна дел?
В лазарете стояла полная тишина. Видимо, покров, наложенный Стопятнадцатым, до сих пор эффективно работал, хотя всем известно, что заклинания большой длительности создавать не так-то просто.
Вдруг г-н Рамши сейчас стонет, надрывается за ширмами, а Морковка спит себе, посапывает и ничего не слышит? - подумала и тут же устыдилась нехороших подозрений. Наверняка Кларисса Марковна давно и с присущей тщательностью выполнила все необходимые процедуры.
Прошлепав босыми ногами по холодному полу, я подошла к окну и высунулась за штору. Снаружи опять серела унылость. Хорошо, хоть без ветра и осадков. Интересно, который час?
Словно угадав мое пробуждение, в дверях появилась фельдшерица с подносом в руках, который она поставила на тумбочку рядом с кроватью.
- Поешь, застелешь, приберешь, придешь и отчитаешься, - короткими фразами расписала режим дня на ближайшие полчаса.
Кислое выражение Морковкиного лица не смогло подавить Ниагарский водопад моего хорошего настроения.
- Доброе утро! - Я потянулась и сладко зевнула, прогоняя остатки сна. Эх, до чего хорошо спалось!
Фельдшерица не ответила и ушла.
Каша оказалась на воде и несладкая. Очевидно, Морковка всерьез озаботилась здоровым питанием без излишеств. Одинокий подсушенный ломтик с прозрачным слоем масла выглядел смешно на огромной тарелке. Ну, и ладно! Все равно перекус полезный - горячий и питательный. Мы и не такое едали. Вернее, бывало, мы вообще не едали.
Застелив кровать, одевшись и умывшись, я отправилась к Морковке, чтобы сообщить об отплытии в безбрежный океан студенчества. Она еще раз осмотрела мои белки, горло, уши, постучала по коленкам, заставила вспомнить имя и фамилию, после чего с видимым облегчением отпустила, но сначала получила роспись в новенькой медицинской карточке, заведенной на мою фамилию. Ох, рано Кларисса Марковна обрадовалась, закрывая за мной дверь медпункта. Чувствую, мы встретимся не единожды, и моя карточка распухнет, став толстой как сарделька.