Сумераги-тайчо требует от нас подчинения. Она требует порядка. Пусть. Пусть внешне мы будем подчиняться Всаднице Императора, но в душе, в самой ее глубине — всегда будет Темная Ио. Однажды мы наберемся сил и освободим тебя от твоей клятвы, Темная Императрица! Ты только дождись…
Горо закрыл отчет и вздохнул. Положение дел в городе менялось от плохого к худшему. Впрочем, как и всегда. Этот город никогда не будет сыт, и всегда будет жаждать крови и ненависти. И эта глава — тоже о крови и ненависти, которые породили еще большую ненависть. Когда Кеко-тян уедет в Токио — он подаст в отставку. Единственное, что не дает ему покоя — это старый файл с нераскрытым делом, маркированный одним словом. Чудовище. Он не хотел выиграть в лотерею миллион, не хотел стать Героем Нации и получить Орден Божественной Росы из рук Императора, не хотел в свою постель супермодель или айдола. Он хотел закрыть это дело и застегнуть наручники на руках… хотя, наверное, было бы лучше, если бы это сделала Сумераги-тайчо. В своем фирменном стиле — грязно и кроваво.
— Горо? Ау? Хьюстон вызывает Горо! — помахала рукой перед ним Кеко. — Ты чего?
— Да так, — сказал Горо, глядя на то, как Кеко-тян уморительно пытается оттереть следы сэндвича с уголков рта, — ничего.
Глава 10
Война любит победу и не любит продолжительности — так говорил Сунь Цзы. Именно поэтому в свое время мною и было принято решение о штурме лагеря Братства. Положа руку на сердце, следует признать, что ресурсов для ведения войны у нас нет. У нас есть ресурсы для короткого конфликта — буквально для одного штурма. И это — неправильно. С тем спектаклем, который по настоянию Акиры мы разыграли для остатков Братства, мы фактически взяли контроль над этими самыми остатками. Теперь важно установить, какие именно ресурсы мы приобрели и как не утратить контроль над ситуацией. А то все это начинает напоминать жонглирование включенными бензопилами верхом на велосипеде — слишком много точек, требующих нашего внимания. Потому, несмотря на усталость, мы собрались для обсуждения по итогам операции.
Собрались мы в комнате для брифингов у нас на базе. Никто не отменял режим повышенной готовности в связи с прибытием в город боевых троек Митсуи и «старой клюшки», кто бы эта самая клюшка ни была. Лично мне при этом слове представляется классическая Баба Яга из старых советских фильмов, которую играл Георгий Милляр — такая, с крючковатым носом и характерным злорадным смехом, потирающая сухонькие ладошки при мысли об очередной пакости. В любом случае, опасность существенная, учитывая как добрый дядька Минору на нее среагировал — даже выслал сюда Линду. С ней в наших рядах мы блистательны и непобедимы, хотя тот факт, что совсем недавно она хваталась за вспоротое горло на грязном бетонном полу — все же отрезвляет. И Линда — не панацея от всех бед. Тут только к самому Минору обращаться, а так как он и сам напрягается при упоминании «старой клюшки», то образ Бабы Яги преображается в Богиню Кали из индусской мифологии.
— Ссс…. — шипит Иошико, устраиваясь на кресле поудобнее. Она полностью излечена, но видимо следы от травм у нее не на теле, а в голове. Износ центральной нервной системы, перегрузка сенсорики. Еще бы, такие болевые импульсы в течение короткого времени, излечение, снова болевые импульсы. И так несколько раз подряд. Но она волевая девочка, да.
— Болит? — участливо спрашивает Майко и со стороны кажется, что та и впрямь сочувствует.
— Ну тебя. — говорит Иошико. — Я же уже извинилась. Обязательно было так вот… лупить со всей дури?
— Иначе не было бы правдоподобно. — щурится Майко, отпивая из бутылки … лимонад! Ей-богу, снег в Сейтеки летом пойдет, наша Майко на безалкогольные напитки перешла.
— Я совру, если скажу, что это не доставило мне удовольствия… — говорит она, отпив глоток. — По моему личному мнению ты этого заслуживала.
— Син, ну скажи ей… — говорит Иошико. — Я же уже извинилась и все поняла. Она меня травит.
— Не травит, а воспитывает. — поднимает палец вверх Читосе. — Ты просто субординацию в команде не понимаешь. Это у тебя в школе он — одноклассник Син, с которым ты на короткой ноге. Здесь он — Сумераги-тайчо.
— Да ладно вам. — говорю я. — Все уже хорошо. Иошико все поняла, извинилась, мы извинения приняли, нет нужды продолжать… педагогическое воздействие.
— Воспитание молодежи — есть путь государства, которое хочет сохранить свое будущее. — назидательно поднимает палец Майко. — Еще Геродот так говорил.