— Что случилось? — задаю я вопрос. Кто такой дерзкий, что избил Иошико и сорвал с нее юбку? Нет, более важный вопрос — кто такой сильный, что у него это удалось? Иошико — супер и не слабый, я ее видел. Видел, как она может двигаться, чтобы ей навалять, нужно, как минимум, взвод Антимагии вызывать. Или быть Майко.
— Что случилось… — Иошико разминает руку, берет у Юки зеркальце и разглядывает себя, проверяя на месте ли синяк. Синяка, конечно уже нет.
— Все-таки классная у тебя способность, Син. — говорит она. — Хорошо, что мы с тобой дружим. Плохо, что у меня теперь возможности учиться с вами больше нет. Я буду по тебе скучать. И даже по тебе, Снежное ты чудо-юдо. — говорит она. — Вот, попрощаться зашла.
— Может все-таки объяснишь, что произошло? — предлагаю я, пододвигая к ней чашку чай. Чай должен успокоить нервы и позволить начать нормальную беседу. Это такие культурные якоря у нас внутри. Чай — значит спокойная беседа.
— Ты-то, Син, знаешь, а вот ты, Юки, — еще нет. — говорит Иошико, и берет предложенную чашку. От меня не укрывается, что ее руки дрожат.
— Я — супер, — признается она, — и посвящённая Братства. И … сегодня у меня и Братства разошлись пути. Назад дороги нет, а прощать они не умеют. Придется мне бежать отсюда так далеко, как могу, и как можно быстрее. Еще и день не закончится, как сюда вторую тройку вышлют. И на этот раз — серьезные люди будут.
— Мне нужны подробности. — говорю я, сдвигаясь вперед. — Только так я смогу помочь.
— Мне не нужна помощь. — качает головой Иошико. — Я не хочу втравливать вас в неприятности, особенно — такие неприятности. Вы не представляете, на что они способны.
— Ну, я может и не представляю на что они способны, но я совершенно точно представляю на что способны мы. — говорю я, припоминая огромный ледяной молот и мясную лепешку Ала на полу тренировочного зала, вперемешку с плоскими полосками металла, когда-то бывшими морозильным ларем. Когда надо — Юки умеет быть страшной, да.
— Не говорит глупостей, Иошико. — веет холодом от Снежной Королевы, снова принявшей свой истинный облик. — Может быть ты и не лучшая моя подруга, но ты — моя одноклассница и ты дорога Сину… хотя я не знаю, что он в тебе нашел. Я помогу тебе всем, чем смогу. А те, кто посмел поднять на тебя руку — пожалеют об этом.
— Ммм… вот это как раз — часть моей проблемы. — говорит Иошико и встает на ноги. — Давайте я вам просто покажу, а вы поймете, что можете откусить больше, чем в силах прожевать. Тут недалеко.
Мы стоим на какой-то заброшенной стройке, немного похожей на ту, в которой Акира с Майко устроили мне засаду, чтобы «пробудить силу Крови». Отрубили мне руку нахрен в тот раз, да. Хорошие у меня подруги, все-таки, ну где еще таких найдешь, чтобы и засаду устроили и руку отрубили. Заботятся.
На пыльном бетонном полу — кляксы, пятна крови и какой-то бурой жидкости. Еще на этом полу лежат три тела. Два — совершенно неподвижно, словно переломанные марионетки с отрезанными нитями. Одно — еще подает признаки жизни, хрипит и корчится в пыли.
— Вот. — говорит Иошико: — вот. Игры кончились, мальчики и девочки. Ступайте домой, а я сама разберусь с Братством и его боевыми тройками. Это … это уже не школьные разборки.
Я смотрю на сцену, которую художники Ренессанса назвали бы «Триптих Гнева Иошико». Подмечаю детали. Два неподвижных, покалеченных тела — видимо вызвали на себя больше Гнева Темной Императрицы, чем смогли пережить. Удары, да удары — переломы, вон у одного торчит острый обломок кости из ноги — освоила-таки наша Иошико лоу-кик, ай да девочка. У того, что поменьше, буквально вырваны руки, вырваны постфактум, он уже лежал на земле, она уперлась ему ногой в бок и оторвала руки — сперва одну, потом — другую. Сильно он ее разозлил чем-то. Делаю себе галочку — не злить школьную гяру. Во избежание тяжких телесных, несовместимых с осуществлением жизненных, функций. Трудно жить без рук, да. Особенно, если у тебя ноги сломаны, расколот череп и … ну конечно. Раздавлены гениталии. Она просто туда топнула и в бетонном полу образовалась небольшая воронка, куда уже натекла лужица крови. Иошико — страшна в гневе.
Я вздыхаю. Извлекаю из кармана телефон, который мне подарил добрый дядька Минору и набираю номер. Через два длинных гудка на том конце трубки раздается строгое «слушаю». Моси-моси, конечно же.
— Привет. — говорю я. — Я нахожусь на заброшенной стройке рядом со школой, знаешь, к востоку. Слушай, мне нужен фургон, мешки для тел, и с крематорием бы договориться. Сможешь? Осталась такая возможность?