«Историческая победа культа Холокоста, его превращение в официальную церковь Запада, доказывает наше основное утверждение: светское общество невозможно, как холодный огонь и горячий лед. Общество неизбежно построено на церкви. Общество лишь кажется светским в процессе перехода от одной церкви к другой. Иллюзия „светского общества“ использовалась для борьбы с христианством, а сейчас — с исламом, но за иллюзией уже видны очертания подлинного победителя — нео-иудейской церкви Мамоны, пришедшей занять место старого и усталого престола св. Петра в умах и душах европейцев». — с. 521
«На подсознательном уровне американцы, и даже европейцы, уже признали своё поражение. Клод Ланцман, еврейский кинорежиссёр из Франции, создавший бесконечно скучный девятичасовой фильм „Шоа“ („холокост“, на иврите) и его продолжение, ура-патриотический, джингоистский „Ца-хал“ („израильская армия“, на иврите), бросил Америке и Европе вызов:
„Если вы верите в Холокост, то забудьте Христа. Если Холокост — правда, то Христос — ложь, и он никого не спасёт. Освенцим — это опровержение Христа“.»
— Les Temps Modernes, Paris, dec. 1993, p.132, 133.[14]
Даже такая, казалось бы, традиционно католическая страна, как Испания, давно уже стала цитаделью типично антихристианской, холокостной политкорректности, а столбик термометра духовной и интеллектуальной жизни её граждан давно уже остановился на точке замерзания. Наверное, пережитый когда-то личный опыт подобных мероприятий и чувство невыразимого отвращения, неизбежно овладевающее на них любым еще живым, мыслящим человеком, заставило в свое время Воронель-Дацевича написать следующие проникновенные строки:
Мне кажется, что превращение бывшего Christentum в Вечную Пустыню Насекомых, в карстовые пустоты бытия — дело уже нескольких десятилетий, может, двух-трёх, и с Европой всё станет ясно, как почти всё ясно сегодня с Америкой. Один большой Макдональдс, вокруг которого шумят поливиниловые голливудские черти — итог 2 000 лет европейской культуры. Две тысячи лет «на фу- фу»… Бессмысленная борьба тысяч и тысяч людей непонятно за какие идеалы, чтобы итогом великой цивилизации стал человек-курица, человек-крыса, пелевинский «oranus», упрощённый до самого фундамента, до биологического каркаса, до сплетений кишок и нервов, угрюмый производитель кала…[15]
Всё это подмечено очень точно, и, должен признаться, что своим религиозно-политическим словоблудием Фани Рубио меня основательно «достала».
После окончания лекции, как и предусмотрено регламентом курсов, слушателям было предоставлено демократическое право задавать вопросы всем участникам «круглого стола». Как и полагается, вопросов ни у кого не было, никаких мыслей тоже ни у кого не было.
На основании собственного опыта, готов засвидетельствовать, что на таких мероприятиях, за редким исключением, вопросов вообще обычно ни у кого не возникает, ввиду отсутствия какого-либо смыслового содержания в самих выступлениях.
Спрашивать, собственно, не о чем. Да и некому. Молодые, воспитанные на комиксах и футболе, «упрощённые до самого фундамента, до биологического каркаса» существа с благоговейной доверчивостью внимали своим искушённым учителям, тихо и безмятежно радуясь возрастанию собственной «политической премудрости».
Как писал тот же Виктор Пелевин, «у матросов нет вопросов, а у големов нет проблемов».
Более того, вопросы в таких случаях столь же неуместны, как, например, в храме после таинства евхаристии на литургии оглашённых. Или же — приведу более точное сравнение, — после чёрной мессы.
Ибо подобные контр-инициатические таинства, затрагивая глубинные архетипы гойского сознания[16], в то же самое время, искусно смещают объект сострадания с жертвы на её палачей. Сопереживание и любовь переносятся с богочеловека Иисуса Христа на «небесную царицу Шехину-Матронит» (коллективное, «невротическое суперэго еврейской соборности»). То есть, на ту самую зловредную «эгрегориальную сущность», что Его распяла.
По идее, все присутствовавшие должны были бы выпить после мистерий «круглого стола» по глотку свежей человеческой крови, обменяться братскими поцелуями, ритуальными масонскими рукопожатиями и мирно разойтись по своим отдельным малогабаритным конуркам (а ещё лучше — по коммунальным квартирам). По всей видимости, организаторы религиозного таинства интересовались наличием вопросов скорее для соблюдения «демократических приличий».
16
Внутренняя нравственная потребность защиты слабых и обиженных, истины, добра, справедливости и т. п.