С е р е ж а. Я этого не сказал.
К р у м и н ь. А вы не увиливайте, не увиливайте. Отвечайте прямо.
С е р е ж а (хмуро). Я не увиливаю. Я размышляю.
К р у м и н ь. Ох уж мне эти мыслители, философы…
С е р е ж а. Да, я понимаю. Пока что такие, как я, не очень нужны. Иногда даже подозрительны. Но ведь уже наступает завтрашний день! И у него будет совсем другой счет! Вот тогда мне, а не вам по этому счету платить.
К р у м и н ь. Вот как! (Насмешливо.) Значит, я ухожу в прошлое, а вы прокладываете дорогу в будущее?
С е р е ж а. Не прокладываю, но должен быть готов к нему. Требования будут другие.
К р у м и н ь. Отличная мысль! А пока что можно отойти в сторону и не замечать, если рядом совершается преступление против этого самого будущего?
С е р е ж а. Но ведь я пытался объяснить вам, что, например, у вас я служить не могу. Что поделать, если у меня не те моральные принципы?
К р у м и н ь (грохнул кулаком по столу). Чистюля! А вот я проникал в белогвардейские логова, выведывал и доносил! Этой вот рукой самолично расстреливал врагов революции, видел ужас в их глазах, и рука моя не дрогнула ни разу, и на сердце было ясно и чисто! Вот как было в гражданскую!.. Принципы!
С е р е ж а. Но почему вы кричите, если все было так ясно и чисто?
Круминь, не ответив, подошел к окну и разом распахнул обе створки. Донеслись звуки духового оркестра, — очевидно, из городского сада. Сыгрывались, репетировали что-то старое, какой-то вальдтейфелевский вальс, или «Амурские волны», или что-то в этом вкусе.
К р у м и н ь. Свинский городок. И эта музычка.
С е р е ж а. А что?
К р у м и н ь. Вспоминается, знаете, как в саду гуляли офицеришки нашего гарнизона с барышнями и гимназисты вроде вас, а мы, мальчишки из трехклассного городского, выглядывали из-за забора. Дальше нам хода не было.
С е р е ж а. И все-таки детство…
К р у м и н ь. Что?
С е р е ж а. Какое бы ни было, а остается в памяти на всю жизнь.
К р у м и н ь. Может быть, может быть… (Прикрыл окно и повернулся к Сереже.) А ведь я ненамного вас старше, Неховцев, хотя и кажусь почти стариком.
С е р е ж а. Какой вы старик! Класса на два, на три старше.
К р у м и н ь. Вот то-то. Думаете, я один такой?
С е р е ж а. Исторически это уже случалось. При Наполеоне семнадцатилетний Антуан Жюльен был комиссаром революционных войск в Пиренеях.
К р у м и н ь. Я хоть и не Жюльен, но тоже был комиссаром, а вот заниматься в его возрасте прелестями великой русской литературы мне уже не пришлось.
С е р е ж а. Понял.
К р у м и н ь. Очень хорошо, что поняли. Позавидовать можно эдаким размышляющим обывателям! Повылезут потом чистенькие, ни в чем не вымазанные, не замаранные… В сторонке-то — легко?
С е р е ж а (хмуро). Кому как.
К р у м и н ь (усмехнулся). Впрочем, мы с вами здорово испортили им страстную субботу! В городском саду играем вальсики, в святую ночь под их колокольный звон наши ребята вывалят с песнями «Долой, долой монахов, долой, долой попов» и будут размахивать факелами, запустив фейерверк! Что они — эти с куличами?
С е р е ж а. Злятся.
К р у м и н ь. Пусть! И все-таки надо не слишком шуметь, когда начнется крестный ход. А то в прошлом году черт знает что было.
С е р е ж а. Это не по моему ведомству. Мое дело обеспечивать артистами и музыкантами.
К р у м и н ь. Ну что ж, по вашему ведомству, так сказать, у вас наиболее приятная и безопасная часть работы. (Подошел к столу.) Если не ошибаюсь, ваш друг, я говорю о Михаиле Яловкине, соответственно подготовленный к размышлениям, мечтал стать народным учителем?
С е р е ж а. Да.
К р у м и н ь. Ну и как, гражданин Неховцев, можно такому человеку доверить воспитание молодого поколения?
С е р е ж а. Мне кажется.
К р у м и н ь (повышая голос). Того поколения, которое будет создавать, коли на то пошло, наше с вами будущее?
С е р е ж а. Да, можно было.
К р у м и н ь. Думайте, о чем говорите!
С е р е ж а. Я говорю так, потому что знаю Мишу как никто! Он бы жизнь отдал!..
К р у м и н ь. Встречал, встречал и таких. Они нас вешали и расстреливали и клялись декабристами и всеми святыми именами революции…
С е р е ж а. Но ведь Миша…
К р у м и н ь. Бросьте жалкие слова! Мы говорим об убийце!
С е р е ж а (мучительно сжав губы). Знаю.
К р у м и н ь. Возьмите платок, вытрите нос, у вас, кажется, насморк.