Все примолкли, взволнованные. Стало очень тихо. И потом, в этой тишине:
С о с е д к а (Самсикову). Не тоскуй, что не с ними. Милый, ты еще повоюешь, я вижу! Гляди, какой здоровый стал, румяный. Идем, идем, галушек дам, твоих, винницких…
С а м с и к о в (взволнован). Я, мамаша…
С о с е д к а. У меня же сынок, Андрюшечка мой, на твоем, на Украинском. Такой же, как ты, солдат, и как вот Василий Иванович наш… Солдаты мои дорогие… (Обнимает их.)
В а с и л и й И в а н о в и ч (посмеиваясь). До галушек-то мы охотники. Да ведь не заслужили пока еще… Он прав.
С а м с и к о в. Заслужим! И коли моя Винница сейчас в огне от бомб страдает…
В а р в а р а. Фе-едя!
С а м с и к о в. Я и говорю — страдает. И я страдаю. Спасибо вам, мамаша.
Отходит к Варваре.
С о с е д к а. А как хорошо-то, как хорошо! Вернетесь вы оба вскорости в свои родные места, к своим родным людям, после стольких-то лет, после ранения, чужих мест…
Варвара решительно уводит Самсикова.
Уж простите нас, коли были неприветливы-неласковы, не поминайте лихом. И вы, Василий Иванович, в своем хуторе лихом не поминайте. И чтобы счастье было вам, заслужили вы его…
Идет Л ю б а. Она возвращается с дежурства. Увидав ее, соседка сразу запнулась и смолкла.
С а б у н о в (Елизавете, нарочно громко). Собери-ка мне чего-нибудь поживей, каши, молока. На дежурство спешу, или забыла? (Ушел в дом.)
Е л и з а в е т а. И правда! Что за разговоры когда дел невпроворот. (Соседке.) А что это тебя словно святой Кондратий прихватил? Никакого представления тут нету! (Скрылась в доме.)
С о с е д к а. Господи! Господи! (Глянула на Василия Ивановича, на Любу, всплеснула руками и побежала со двора.)
Г а л и н а В а с и л ь е в н а. Любинька! И верно! Наш-то Василий Иванович уезжает! Смешно подумать, совсем уезжает!
В а с и л и й И в а н о в и ч. Да нет же. Рано еще об этом думать… Я скажу, стоял тут, Любовь Никитична, эшелон у южного семафора. Командир собрал народ, рассказывал насчет фронта, разбирал сводку… Какие вести-то!
Г а л и н а В а с и л ь е в н а. Хоть и так, а нам все ж таки грустно. (Посматривая на Любу, уходит.)
Л ю б а. Конечно, грустно: друзей провожать. Но я рада. Подумайте, домой человек едет, жену, дочку увидит, счастье какое! Рада я от всей души, а прощаться — грустно. (Улыбнулась.) Пироги печь будем, провожать будем! (Ушла в дом.)
Выходит С а б у н о в, одетый в железнодорожную форму, при медалях и георгиевском кресте, с авоськой в руках.
С а б у н о в. Рано еще празднички устраивать. Настька! Бери литеру «бе», беги в магазин, селедку по осьмому талону выдают. (Ушел.)
Н а с т е н ь к а (Косте). Значит, и вы собираетесь? И вы, и Василий Иванович?
К о с т я. Так ведь там люди нужны! И ведь это к своему морю!
Н а с т е н ь к а. А книга-то как же, роман в трех томах?
К о с т я. Помолчали бы, ведь просил! Коли друг, забудьте об этом.
Н а с т е н ь к а. Забуду. Пожалуйста. (Бежит, цепляясь за изгородь, и падает.)
К о с т я. Господи, опять ушиблась.
Н а с т е н ь к а. Ничего подобного. Я нарочно, чтобы доказать. (Ушла, прихрамывая.)
Василий Иванович и Костя.
К о с т я (растроганно). Не разберешь, что болтает. Хочет сказать одно, говорит другое.
В а с и л и й И в а н о в и ч. Они все такие, Сабуновы, — колючие. Но ты ее не забывай!
Вышел А л е к с е й, тоже в форме, в кармане — бутылка молока.
А л е к с е й (с неловкостью). Добрый вечер!
В а с и л и й И в а н о в и ч. Да видались же полчаса назад. Вы на дежурство?
А л е к с е й. На дежурство, на дежурство. На всю ночь. (Хотел что-то сказать, но не сказал — ушел.)
В а с и л и й И в а н о в и ч (Косте). Я скажу, не забывай ее. В хорошем месте мы с тобой жили, старик, в хорошем доме.
Вышла Е л и з а в е т а, в рабочем платье, в сапогах. На плече у нее грабли, лопата, в руках ведро.
Е л и з а в е т а (будто даже и не в сторону Василия Ивановича). Провожать будем, плакать будем, а проводим — через день забудем. (Ушла, вскинув голову.)