— Салют, — произнес мужчина приятным голосом.
— Салют, — в ответ заулыбались мы всей компанией. Ксеня улыбалась, как радушная хозяйка. Я была рада ему, как своему соплеменнику из мира искусств. Дашка же цвела, словно майская роза. Такой красивый мотылек залетел в наш цветник. А Люся улыбалась просто из вежливости. Она была так втрескана в своего Романа, что на окружающих мужчин вообще не обращала никакого внимания.
— Спроси, что ему нужно, — подсказала я Ксене. И та бойко заговорила по-румынски. Разговор их был, довольно-таки долгим, и мы всё время слышали Ксенино «Ну», «Ну».
— Как коров гонит, — сказала Дашка. — Что она там разнукалась?
— Ты же у нас переводчик. Вот и переведи нам, — дразнили мы подругу.
— Ах, отстаньте, — отбивалась Дарья. — Ксеня, что ты у него выяснила?
— Просится на постой. Говорит, что художник. Что места здесь замечательные. Давно хотел их изобразить.
— А ты? — спросила я.
— А я отвечаю — нет.
— Почему? У нас наверху одна комната свободна. Пусть заселяется.
— Да ты что? Чужой человек. Мы его не знаем. Мало ли, какие у него заскоки.
— Ксеня, не говори глупостей. Художники — отличные люди. Думают всегда о прекрасном. Так что тебе не о чем волноваться. Только готовить придется на одного больше. Ничего?
— Ну, если он вам мешать не будет, я не против, — дала согласие наша хозяйка.
Видя по веселым лицам, что его вопрос решился положительно, мужчина заулыбался:
— Мирче, — представился он, и поцеловал всем нам четверым руки.
— Какой галантный кавалер, — сразу приосанилась Дашка. Подруга была в своем репертуаре. Быстро стала проверять на бедном парне свои чары.
А Мирче, глядя на нас с улыбкой, что-то бойко говорил по-румынски.
— Что он там лепечет? — Озабоченно спросила Люся Ксеню.
— Любезности всякие. Говорит, что никогда не встречал таких красивых дам в таком красивом положении. Спрашивает, кого ждете. Мальчика или девочку?
— Да мы ещё сами не знаем, — засмеялась Дашка и махнула рукой.
— А что тут знать? — Ответила Ксеня. — У тебя и у Люси будут девочки. Это же видно невооруженным глазом.
— Ой, Ксеня! Зачем ты нам сказала? — Захныкала Дашка. — Мы ведь договорились не узнавать пол ребенка. А теперь что?
— Что? Что? Готовить розовые чепчики и ажурные платьица, — засмеялась наша новая подруга.
— А у меня? — спросила я Ксеню.
— Вот у тебя — не известно. Не могу никак понять, то ли мальчик, то ли девочка. Как-то неопределенно.
— Ксеня, ты словно рентген. Как же ты отгадываешь? — Удивилась Люся.
— Да ничего сложного здесь нет. Вы не задачки, чтобы вас разгадывать. Видно по животу. По его форме.
— Интересно. У меня живот больше всех, — сказала я, — а ты не можешь мне сказать, кого мне ждать.
И, действительно, Люся — самая высокая из нас троих. У неё был самый маленький живот. Наверное, его объем скрадывался за счет её роста. Даша была вторая по величине. И у неё живот был не очень большим. Но, все же больше, чем у Люси. Я же была меньше всех. Но мои габариты на много превышали габариты моих подруг.
— Я, наверное, ношу богатыря неизвестного мне пока пола, — с улыбкой ответила я на немой вопрос нашего нового знакомого.
— Что ты ему говоришь? Он же все равно тебя не понимает. Здесь вообще никто, кроме Ксени, нас не понимает, — вздохнула Дашка и предложила, — Мирче, идем с нами на море купаться.
— Ну инцелег, — быстро ответил тот.
— Вот. Что и требовалось доказать.
Ксеня, видя наши потуги в общении с Мирче, быстро перевела ему на румынский язык наше предложение. Парень замотал головой, что означало — нет. А Ксеня за него добавила, что он пришел сюда картины писать, а не на море отдыхать.
Не хочет, как хочет. Ему же хуже. Мы с девчонками пошли на пляж, оставив нашу хозяйку наедине с новым постояльцем.
По дороге нам встретилась хорошенькая девушка. «Наверное, Маричика, которая помогает Ксене», — подумала я. Это была невысокая румынка с длинными туго заплетенными косами. На наше «Буна зиуа» она дернулась, как пугливая лань. Косясь своими темными глазами и будучи в замешательстве, она не знала куда спрятаться.
— Да чего ты нервничаешь, — дразнила её Дашка, — прыгай сразу в кусты. А то ненароком покусаем. — И добавила, — все какие-то пугливые и невесёлые. Что за нравы?
Мы, опять, как и прошлый раз, прошли строем мимо любопытных селян и очутились на пустынном морском берегу.