— Строгий он у тебя, — сказал Юра.
— Вообще-то он у меня мировой парень, мой дядька, но начнет прорабатывать — сдавайся.
— Отец у меня тоже такой, — сказал Юра, но уточнять не стал, а лишь помолчал немного и спросил: — Ну, а как свидание? Ты пошел?
— Нет, расхотелось что-то.
— Самолюбие?
— Оно самое. Ты же понимаешь — когда тебя с блудливым котом сравнивают…
— Понимаю. И больше ты ее не видел?
— В жизни нет. А в кино разок видел — показали нам как-то в училище картину с ее участием. Комедию. Все хохочут, а меня злость берет. Не на кинокрасотку, понятно, она при чем, мне от той, что на экране, ни холодно ни жарко, — на самого себя. На дурня, на ишака стопроцентного. Вот именно стопроцентного — не сосунок ведь, взрослый парень, допризывник, а дал себя уговорить, как пятилетний. Вот и потерял красотку, а теперь жалуйся, не жалуйся… Да и на кого жаловаться, когда сам виноват. А тут приятель пристает: «Что с тобой?». Ну я и пожаловался приятелю на свою глупую уступчивость. Он смеется. «Брось скулить, Семка. У тебя еще и не такие будут. А там одним романом больше, одним меньше — значения не имеет».
— А у тебя это уже было? — спросил Юра.
— Ты о чем, Топорков, о романах? — задал я встречный вопрос. А зачем? Какой черт меня дернул. Хуже нет, когда приучаешь свой язык к таким неостроумным и неуместным подначкам. Но Юра вроде подначки не заметил, хотя несколько замялся, прежде чем ответить.
— Ну как тебе сказать, Сема…
— Понятно, понятно, — поспешно сказал я. Поспешно, так как уже не хотел, чтобы Юра Топорков произнес те слова, какими обычно говорят о подобных делах юнцы. Сам я, грешным делом, нередко произносил их, не испытывая при этом укоров совести и не сгорая от стыда. Многие произносили, и я заодно со многими, а вот услышать их от Юры не хотелось. И ответить правдой на Юрин вопрос мне тоже не хотелось — слишком уж она была неприглядной, та правда. Вот когда это будет у меня с Лидой — это будет прекрасно, потому что мы любим друг друга. А с той женщиной все было без любви, до чего же скверно тогда все было. Даже вспоминать не хочется. Вот и не надо, не вспоминай. Будем считать, что ничего тогда и не было. Не было и все, — решил я и сказал Юре: — Понимаешь, как-то сложилось… Одним словом, не пришлось еще. Ну, конечно, будет, чего там! И много раз уже могло быть, — добавил я и сразу вспомнил вчерашнее. Только вчерашнее, а все прежнее не в счет. «Много раз», — сказал я Топоркову. Неправда. Один раз. С Лидой.