— Купят?! — слово это скребануло Демина по сердцу. А что в нем плохого, если разобраться? Бульдоги были куплены за деньги, и, следовательно, их за деньги можно и продать. Можно, конечно, но… — Не надо бы их продавать, — растерянно пробормотал Демин.
— Ну, может, и не продадут, подарят кому. Это уж как решат, — сказала женщина. — Лучше бы, понятно, кто из своих взял. Чужие — они всегда чужие. Свой может и приласкать и пожалеть, а чужой… А это все-таки не вещички какие, а живые существа, и Леонид Семенович любил их.
— Не сомневаюсь.
— И не сомневайтесь — любил, — подтвердила женщина. — И я бы, понимаете, взяла их. Да какие могут быть разговоры — с радостью взяла бы. Да у меня невестка. Невесточка, — женщина почему-то поцокала губами. — А вы, понятно, сами знаете, какие они сейчас, невесточки.
— Догадываюсь, — сказал Демин. О невестках он, разумеется, ничего не знал — откуда ему знать, какие они, но уже твердо (непонятно только, откуда она взялась, эта убежденность) знал: бульдогов Лапшина продавать нельзя. Будет скверно, если их продадут. Да еще с молотка. Что скажут в театре?! Осудят, конечно, Демина, конечно, осудят. Нового Главного. Кого ж еще! Скажут, как же это новый Главный позволил продать любимых бульдогов Лапшина! А иные скажут не «продать», а «предать» — в таких случаях эти слова почему-то оказываются рядом. Вот так и ляпнет кто-нибудь, не задумываясь (ибо при чем тут Демин, если хорошо подумать? И вообще, почему это надо придавать такое значение каким-то собакам? В другое время, в других обстоятельствах и в другом положении Демин и думать о них не стал бы), — и прощайся навеки с уважением коллектива. Ну кто станет уважать человека, который предал? Будь он хоть трижды самым-самым-самым Главным — все равно не станут. А без уважения коллектива ничего тебе не сделать, товарищ Главный, лучше не начинай. Один знакомый музыкант сказал Демину: «Если оркестранты не уважают дирижера, он с ними и «Чижика-пыжика не сыграет».
Даже жалкого, примитивного «Чижика-пыжика».
А Демин на симфонию замахнулся. Высота. Тут, конечно, надо действовать смело, размашисто; но и лезть на рожон и зря рисковать тоже не рекомендуется. Осторожность на больших высотах не грех, не порок, а обязанность. Вот именно — обязанность. Возможно, конечно, что вся эта история с бульдогами Лапшина «собачий бред» и только. И все равно не вздумай пренебрегать ею, Демин! Это уже будет даже не риск, Демин, а просто глупость, явная глупость, на которую ты отныне лишен права.
Так что собак тебе придется взять, многоуважаемый Главный. Придется.
Но женщине об этом своем внезапном решении Демин не сказал. Пусть оно немного остынет. Да и самому Демину привыкнуть к нему надо. Женщине Демин сказал:
— Если позволите, Евдокия Ивановна, если не возражаете — я прогуляю бульдогов.
— Да какие тут могут быть возражения, — сказала женщина. — Спасибо скажу, вот и все мои возражения. Ну что ж, пошли, а то они бедняги заждались.
— А где ж они?
— Там, у меня. Когда это случилось с Леонидом Семеновичем, я их сразу отсюда увела.
— А они что? Почуяли разве?
— Не знаю. Не заметила. Не до них мне в тот момент было. А шляпу-то вы зря не берете. Возьмите, — посоветовала женщина и, протягивая Демину шляпу, пояснила: — По утрам в нашем микрорайоне прохладно. Микроклимат, говорят…
— Спасибо! — сказал Демин и поспешил вслед за женщиной вниз, на ее этаж.
IV
Бульдоги лежали под кухонным столом, лежали спина к спине и, возможно, поэтому показались Демину совершенно неотличимыми друг от друга, как две половинки пикового валета. Все у этих собак было, на взгляд Демина, одинаково — глаза, носы, губы, белая, чуть-чуть тронутая желтизной шерсть с большими, неправильной формы, черными пятнами, словно бульдогов красили по одному трафарету.
Разницу между близнецами Демин обнаружил лишь тогда, когда они, увидев людей, поднялись. У того, который поднялся первым, левое ухо было почти на треть оттяпано. Должно быть, это был драчливый пес, потому что только в самой свирепой драке можно потерять такой большой кусок уха.
«Хорош! — подумал Демин. — Морда разбойничья. Да и у братца не лучше. Но ничего — привыкну, не целоваться же мне с ними».