Во всю квадратуру экрана раскинуто некое кафе. Или же некий ресторан. Некто толстый — за стойкой бара. Бармен. Некто худощавый и несчастный — по сю сторону стойки. На эстраде танцпрограмма, ревю, неприличное в пределах дозволенного кинопрокатом. Олег смотрит на экран. Оля смотрит на экран. Олегова рука ползет во тьме к Олиной руке. Доползла и накрыла сверху. И замерла. Некто на экране в неизбывной своей тоске хлопнул рюмку коньяку.
Олег и Оля глаз не сводят с кинофильма. Олег сжал пальцы. Оля ничего, не против. Еще сильнее сжал. Сграбастал.
Оля вдруг потянулась к Олегову уху и зашептала:
— Ты на меня сегодня в лодке так кричал. Такие слова говорил! С первого номера тебе не достать было, а если бы на четвертом сидел, так, наверное, веслом бы меня ударил. Я и не знала, что в тебе такое есть. Я думала, ты тихий.
По экрану бежит автомобиль, похожий на морскую свинку. Очень быстро сворачивает за угол, оставляет по себе дырявый ком дыма и очень громкий треск. На экране ночь. Человек в плаще выдвигается из-под ниши в свет фонаря и сумрачно смотрит вслед автомобилю.
Олег Холодов тоже смотрит вслед автомобилю. Он прижал Олину руку к своему боку и шепчет:
— Это потому, что я тебя люблю.
Паша Францев едет на мотоцикле по ночному Приморскому шоссе. Он приторочил на багажник холодильник «Ленинград». Очень трудно ему ехать с таким непомерным для маленькой машинки грузом.
На повертке в Солнечном Пашу остановил автоинспектор:
— И мотоцикл гробите, и холодильник страдает, хотя бы деньги пожалели, что уплочены за эту бандуру. Охота на транспорте сэкономить, а наши нервы тоже не застрахованы. Вот я вас пущу на трассу с негабаритным грузом, а сам буду тут с ноги на ногу переступать. Это всё равно что жену с приятелем в Сочи на отпуск отправить...
— Товарищ лейтенант, так я же со своим мотоциклом в законном браке. Я за него ручаюсь. Он у меня что хочешь вывезет...
Францев приобнял холодильник, несет его по говорливой лесенке на второй этаж, в материнскую комнату.
— Пашенька, — радостно, но в то же время и жалостно приговаривает мать, — ты сам здесь живи. Что же я буду одна-то прохлаждаться около холодильника?
— Мама, давай испытаем холодильник, я сейчас сбегаю за бутылкой вина, мы вино остудим.
— Тебе же пить нельзя, ты же в коммунистической бригаде.
— Я, наверно, уйду с завода.
— Ну и слава богу! Тебе учиться надо. Образование получить.
— Да нет же, мать, я не про то.
— А про что же?
— Я сбегаю за бутылкой...
Идет совещание районного актива. На сцене трибуна и президиум: три ряда стульев за столом. Председательствующий объявляет:
— Слово предоставляется директору завода «Поршень» товарищу Евлампиеву, приготовиться бригадиру коммунистического труда фабрики «Веретено» товарищу Кокоревой.
— Главная наша беда, товарищи, — говорит директор, — это текучесть кадров. Для многих квалифицированных станочников работа на заводе стала сезонной обязанностью. Зиму они стоят у станка, а летом устремляются за город. Многие имеют там собственные дома или хотя бы будки: наподобие собачьих конур. Дышат вольным воздухом, возделывают, понимаете, клубничку или, к примеру, настурцию.
Реплика из зала:
— Видимо, стремятся к гармоническому развитию личности.
— Она у нас вот где сидит, эта гармония, — в печенках! До чего ведь доходит дело: и молодежь на эту удочку ловится. Вот был у нас токарь Павел Францев. Думающий парень. Рационализатор. В коммунистической бригаде работал. Бросил завод. Говорят, видели его, на своем участке в пригороде грядки копает. А в свободное, так сказать, от сельского хозяйства время, рыбу по магазинам развозит...
Голос из президиума:
— Невелика потеря для завода. Францев замешан в пьянке. В районную сатирическую газету попал.
— Ну, знаете, — директор разводит руками, — сам я видал этих пьяниц, и надоели мне они, но ведь людей теряем... Где их потом подберешь?
У газетной витрины стоят люди, читают «Советский спорт». Большинство в пиджаках, но некоторые уже оделись надежней. Сентябрь. На проспекте просторно. Рабочее время. Сентябрь в Ленинграде ясен без роскошества зноя, прохладен без озноба, мускулист без юношеского томления, зрел без оглядки на прошлое. В сентябре хорошо.
В газете снимок: лодка-восьмерка на воде. Рулевой смотрит в объектив, загребной повернулся к корреспонденту и улыбнулся. Заголовок: «Быстрые весла».
Паша Францев близко подошел к газете, читает не спеша.
«...Неудачным было выступление Романа Широкова... Очевидно, сказалась недостаточная подготовка спортивных судов к этим ответственным соревнованиям...»