— Как думаешь, что это за место? — спросила она, закончив.
Я открыла рот для ответа, но горло сжалось, и я просто обняла ее.
— Я думала, что больше тебя не увижу.
Она обняла меня в ответ.
— Я тоже. Мы так боялись. Солдаты сказали, что повесят нас.
— Я бы этого не допустила.
Подошел Данэлло, и я отпустила Айлин.
— Прости, что я втянула в это твою семью, — сказала я.
Он притянул меня ближе и опустил голову на мою.
— Это не твоя вина. Мне не стоило пускать их с нами, когда мы спасали тебя с Тали.
— Но здесь мы в безопасности? — сказала Айлин. — Иначе Джеатар не привел бы нас.
Я с неохотой отодвинулась от Данэлло.
— Он так думает.
— Мне можно переживать?
— Все мы должны переживать, пока не покинем этот ужасный город.
— Я этого боялась.
— Вы были с Тали, когда ее поймали?
Они кивнули.
— Когда мы попытались спасти тебя, — сказал Данэлло, — люди Вианд выбежали отовсюду. Они словно нас ждали. Па придет домой, а там никого, — его голос дрожал. — Он даже не узнает, что с нами случилось.
Я сжала его ладонь. Если бы мы ушли с его отцом. Мы могли бы торговать, а не продавать вещи, забранные из дома. Мы бы не попали на рынок, меня не увидела бы та женщина, и мы не попали бы в те доки.
Если бы желания были рыбами, мы бы ели каждую ночь.
— Твои братья с Тали? — сказала я.
— Наверное. Вианд разделила нас, когда мы попали сюда, но я не знаю, куда она их забрала.
Джеатар знал. И если забрать Тали было почти невозможно, то забрать их всех будет еще сложнее.
— Сюда, — сказал Джеатар, вернувшись с еще одним мужчиной. Он не был рад.
Мы прошли за ними из кухни в гостиную с каменным камином. Полки с книгами тянулись от пола до потолка. Джеатар вытащил книгу. Он потянулся в брешь, и что-то щелкнуло. Он потянул, и открылась лестница, ведущая вниз.
Люди шептались, но я не знала, боятся они или в восторге.
Джеатар пошел вниз, но крупный мужчина остался, его руки были скрещены на груди. Страж.
Я пошла за Айлин, воздух становился прохладнее, пока мы спускались. Гладкие стены, простые перила, короткие широкие свечи в нишах через каждые пять футов.
Я вышла в просторную и светлую комнату, полную басэери.
Девушка, которой я помогла, — Ним — была там, рядом со стопкой формы. Она робко помахала.
Джеатар повернулся ко мне и раскинул руки.
— Добро пожаловать в Подземелье басэери.
ОДИННАДЦАТЬ:
Подземелье?
Данэлло кивнул.
— Как Сориллианское сопротивление? Моя мама читала об этом лекции, пока Старейшины университета не заставили ее прекратить.
Эмоции пропали с лица Джеатара.
— Именно. Некоторые из них здесь.
— Я думал, все в Сорилле умерли, — сказал Данэлло.
— Не все, — Джеатар отвернулся и прошел к женщине, держащей оружие для тренировки. Джеатар пережил Сорилль?
Никто не пережил. Папа шептал это не зная, что я прячусь под столом. Даже из тех, кто выжил.
Я видела шрамы Джеатара в тот день, когда взорвала Плиту. Ожоги на груди и плечах. То, что не исцелилось до конца, хоть боль и забрали.
Мы видели, как горел Сорилль. Видели сияние огней в темной ночи. Мы днями ощущали запах дыма, он висел над болотами, как туман над озером.
— Он не мог! — закричала мама. — Все люди?
— Мы должны были понять, — папа звучал зло и испуганно. Я никогда не видела его испуганным. — Он должен был предупредить нас, сказать об этом.
— Если его не убили.
Стук в дверь, и пришли люди, из-за которых мама с папой всегда нервничали. Мама хотела послать помочь, но они отказывались. Говорили, что припасы нужны нам самим. Они были в Подземелье Гевега? Джеатар был из Сорилля, или их Подземелье образовалось после того, как герцог убил всех в его городе?
Не всех.
— Они тоже борются с герцогом? — спросила Айлин, нервно глядя на басэери, смотревших на нас холодными голубыми глазами.
— Это басэери, — сказала я. — С чего им бороться с герцогом? — но я вспомнила мальчика, который помог мне, который боялся Бессмертных. От меня убегали, думая, что я одна из «них». Чудиков. Даже стражи тюрьмы боялись. Что герцог сделал со своими людьми, что не сделал с нами?
— Не нужно было их сюда приводить, — закричала женщина.
— Что я должен был сделать? — Джеатар скрестил руки на груди. На шрамах. Если он был из Сорилля, какое ему дело до Басэера?
— Сделать их проблемой кого-то другого, — она сказала тише, но все ее слушали.