– Да, – сказала я. – Нельзя.
– Понимаю, – согласился Отер. – Это твое право. Но только ли это? Или еще личная месть?
– И месть тоже, – сказала я. – Королю. Он убил моего отца, а я убью его человека. Я знаю, что король ценит его и хочет наградить. Не выйдет. Он выбрал неподходящую награду. Я не позволю так поступать со мной.
Отер кивнул, потер подбородок.
– Что ж, я понимаю твои чувства, – сказал он.
– И? Ты согласен? – потребовала я. – Скажи сейчас. Если ты боишься, то не стоит больше говорить об этом. Тогда наши пути разойдутся. Езжай в Мьёльвуд к своим овцам!
Он засмеялся снова.
– Ты сурова, Ингрид.
Да.
Я ждала. Он сомневался, я видела. Убить поставленного королем герцога – значит открыто выступить против короля. И против всей мощи Уэйсвика разом. Это серьезный шаг, обратного пути уже не будет. Король ответит на это, и не пощадит. Для такого шага нужна сила.
Отер сомневался. А это значит две вещи: к такому шагу он не очень готов, а еще – он серьезно относится к обещаниям. Другой мог бы наобещать чего угодно, а потом сказать, что «не вышло, прости».
– Ты хочешь клятву на крови? – спросил он.
Я даже вздрогнула. Нет, я не думала об этом. Такая клятва связывает и не оставляет выбора. Если потом он захочет отказаться следовать клятве, его жизнь будет в моих руках, я смогу убить его одним словом.
Отер смотрел мне в глаза.
Это слишком… нет. Я не знаю, как повернется, к чему на самом деле все это приведет. Я хочу этого, но… Это слишком большая власть над чужой жизнью, наверно, я боюсь…
– Будет достаточно твоего слова, – сказала я.
Он усмехнулся, чуть-чуть совсем, уголком губ. Чуть снисходительно.
Покачал головой.
Потом достал нож и, прежде чем я успела остановить, полоснул по левой ладони, выступила кровь.
– Ингрид Эйгиль! – сказал он твердо. – Я хочу принести клятву тебе. Если ты станешь моей женой, я обещаю передать жизнь Искандера ибн Джабаля в твои руки. Я приведу его к тебе и поставлю на колени. И ты решишь сама. – Он протянул руку мне. – Ты принимаешь мою клятву?
Мне даже не по себе стало, сердце дрогнуло.
– Не нужно, – сказала я. – Только твое слово. Зачем так?
– Я хочу, чтобы ты верила мне, – сказал Отер. – Так принимаешь?
Отказываться сейчас неправильно, да и глупо. Я ведь хотела сама.
– Принимаю, – сказала я. Коснулась его ладони.
И кровь на мгновение вспыхнула, обжигая руку, закрепляя слова.
Глава 4. В горе и в радости
Эй, да ветры буйные
Да снега белые.
Ой, да ты, подружка наша,
Да подруженька,
Эй, да зачем же рано во замуж пошла?
Народная свадебная песня
Вечером, в трактире, я слышала, как они орали друг на друга.
Вернее, не то чтобы орали, но Кадим очень настойчиво пытался Отеру что-то доказать. Он слышал клятву, и ему это не понравилось. Как только появилась возможность, он оттащил Отера в сторону, за порог. Я почти не слышала того, о чем он говорит, только отдельные слова. Не подслушивала, просто он говорил слишком громко.
«Откажись!» «Да ты с ума сошел? Что ты творишь?» «Давай уйдем, пока не поздно!»
Если Отер не женится на мне, его клятва не будет иметь силы, это условие.
«Поздно», – сказал Отер.
Кадим пытался ему что-то доказать. Сначала на уэйском, потом, когда Отер одернул: «Все слышат, прекрати!» – Кадим перешел на данхарский. Отер слушал, изредка по-уэйски что-то тихо отвечал, но это значит, он понимал данхарский отлично. Ничего удивительного, наверно, это я нигде не была, а он…
Отвечал, а потом, когда, очевидно, устал Кадима слушать, вдруг рявкнул по-данхарски сам, что-то страшное, очень резкое, всего несколько слов. Так, что даже мне, за стеной, захотелось пригнуться. И вышел. Вернее, зашел в дом, хлопнув дверью.
Увидел меня.
Я не подслушивала.
Но и прятаться сейчас не стану.
Он окинул меня взглядом с ног до головы.
– Сейчас начнем, – бросил коротко. Глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и прийти в себя, разговор с Кадимом дался ему нелегко. – Сейчас, только умоюсь…
Дернул головой и быстро пошел наверх, в комнату.
Я пошла за ним, он не возражал.
Там у окна на столе ведерко с водой и кувшинчик. Видела, как Отер зачерпнул, плеснул себе в лицо. Потом снова. Оперся ладонями о стол.
– Отер? – позвала я. – Ты сомневаешься?
– Нет, – сказал он. – Не сомневаюсь. Не бойся, я не отказываюсь от своих слов.
– Я не боюсь, – сказала я. – Только хочу понять. Кадим сказал, что ты упрямый, привык получать все, что задумал.