— Что же я могу для вас сделать?
— Я попросил бы вас, по возможности, указать мне, кто у вас постоянно берет эти духи.
— Это нетрудно, — сказал доктор, нажимая кнопку звонка. — Духи «Беттерфлэй» обходятся довольно дорого, их покупают немногие любители. Они почтя все принадлежат к числу моих постоянных покупателей. Сейчас, я велю дать вам книгу, в которой записаны все эти покупатели.
Через несколько минут книга лежала перед агентом и он немедленно в нее углубился.
Под буквой «Д» он сразу нашел имя, которое подходило под инициалы таинственных писем: «Баронесса Анна фон Дризе». Там же был обозначен адрес баронессы. У других покупателей буквы не совпадали с инициалами писем.
Агент записал адрес баронессы, поблагодарил доктора и отправился к ней.
По пути он заехал в полицейское управление и взял с собой полицейского офицера.
Теперь он ясно представлял себе ход дела.
Вулков хотел жениться… об этом узнала баронесса… она забросала его письмами… потом приехала к нему сама… объяснение… выстрел… в камине сжигаются письма…
К баронессе агент вошел один. Полицейский остался на улице.
На вопрос, дома ли баронесса, важный лакей ответил, что баронесса дома, но нездорова и никого не принимает.
Агент достал свою карточку и велел передать баронессе, что ему необходимо ее видеть по неотложному делу.
Через несколько минут баронесса его приняла. Это была красивая, стройная женщина с бледным лицом, на котором темными пятнами резко выделялись огромные глаза.
Баронесса вошла в приемную и молча остановилась у дверей. С ней в комнату ворвался пряный запах «Беттерфлэй».
Агент почтительно поклонился и заговорил, не спуская глаз с лица баронессы:
— Простите, баронесса, но я должен был вас видеть. Мне нужно передать вам очень важное поручение от моего друга, фабриканта Вулкова…
При этих словах баронесса покачнулась, еще шире раскрыла глаза, протянула перед собой руки и сдавленным голосом побормотала:
— Нет… нет… эго невозможно…
— Почему невозможно? — с искусственным спокойствием спросил агент. — Почему Вулков не мог поручить мне поехать к вам?
— Потому что… он… я ничего не понимаю…
Баронесса несколько пришла в себя, но все-таки глядела на своего странного посетителя с крайним изумлением. Агент спокойно продолжал:
— Ведь, насколько я знаю, Вулков — ваш хороший знакомый. По крайней мере, вы были с ним очень дружны до его помолвки с Инной Карстен?
— Да… да… но… я поссорилась с ним…
При этих словах баронесса опустилась в кресло и отвернулась от агента. Он сделал к ней несколько шагов и медленно, но решительно спросил ее:
— За что вы застрелили Вулкова?
Этот вопрос был так неожидан, что баронесса потеряла всякое самообладание. Она вскочила, а потом истерически разрыдалась.
Агент налил в стакан воды, дал ей выпить несколько глотков и, когда она начала успокаиваться, тихо сказал:
— Вы понимаете, баронесса, что я обязан вас арестовать?
Едва шевельнув бескровными губами, баронесса ответила:
— Понимаю.
— Другого исхода нет.
Она беззвучно прошептала, как автомат:
— Другого исхода нет.
Агент участливо взглянул на нее:
— Баронесса, если вам угодно, вы можете написать письма и переодеться.
Баронесса бросила на него благодарный взгляд, медленно повернулась и вышла из комнаты.
Агент размеренными шагами принялся ходить по приемной. Изредка он подходил к дверям, за которыми скрылась баронесса.
Она поняла его. Через четверть часа за дверями раздался выстрел.
Вскрытие показало, что баронесса застрелилась из того же револьвера, из которого был убит Вулков.
Евгений Хохлов
ПАЦИЕНТ
(Из записок врача)
— Я вас слушаю, — сказал я и плотнее уселся в кресло.
Длинными желтыми пальцами начал он скручивать папироску. Видно было, как он волнуется. Руки у него тряслись, и весь он был какой-то растерянный и жалкий.
Пока он, просыпая табак и портя бумажки, делал себе огромную несуразную папироску, я внимательно рассмотрел его.
Передо мной отдел старик из типа таких стариков, которым можно дать 50–60 и которым зачастую под 40. Борода — не то рыжая, не то серая — клочьями облепила грязный подбородок, точно приклеенная скверным парикмахером на любительских спектаклях. Мокрые усы и редкие встрепанные волосы могли навести на мысль, что перед вами сидит алкоголик. Так не без некоторого чувства брезгливости подумал и я, но… но сейчас же убедился в ошибочности своего предположения.