С другой — как мог рисковать вор тем, что я могу отпустить пациента и пригласить его? Да и этот сигнальный стук, после которого заторопился старик…
Не знаю, не знаю, не знаю…
Полный горя от потери дорогих мне вещей, с тяжелым сомнением на душе, сидел я на оттоманке.
Нет, должно быть, мне этого не решить!..
Этот вопрос разрешил мне — и притом чрезвычайно просто — мой приятель-адвокат, который зашел навестить меня как раз в эту минуту. С мельчайшими подробностями передал я ему и весь рассказ старика, и все, что произошло.
— Позволь, — возразил мой друг, — ты точно помнишь, что он говорил про убийство, совершенное именно 10 лет тому назад?
— Точно.
— И то, что дочь была не только похожа на мать, но и одинакового с ней роста? И то, что она служит в кондитерской?
— Да, да…
— Но, в таком случае, как же могла десятилетняя девочка быть одного роста с матерью? Как могла она походить на нее, как две капли воды? Как могла служить продавщицей? Очевидно, твой пациент врет!
Я бросился в полицию. Дрожащими руками раскрыл альбом и на третьей же странице увидел моего пациента. Он оказался весьма и весьма знакомым полиции. И что был на каторге — не врал.
Валентин Франчич
ИСПОВЕДЬ СУМАСШЕДШЕГО
Если вы думаете, что сумасшедшие не отдают себе отчета в своих поступках, то очень ошибаетесь. Я, например, сумасшедший и великолепно знаю, что я — сумасшедший. У меня бывают моменты, когда возвращается прежнее состояние духа, когда я могу спокойно говорить с людьми обо всем, что их интересует, и говорю об этом так, что непосвященный никогда не заподозрил бы во мне сумасшедшего.
Я вполне сознательно, во всеоружии критической мысли встречаю переход этого «нормального» состояния в мое обычное — состояние помешательства.
Прежде всего, я начинаю чувствовать в себе присутствие чьей-то посторонней воли, которая бродит во мне, как молодое вино, щекочет мои нервы, побуждая их на неожиданные эксцессы. Первое время это даже доставляет удовольствие. Хочется кричать, танцевать, строить потешные рожи… Затем начинаются муки. О, этот огонь неудовлетворенного чувства! С пеной у рта, бешено вращая глазами, я стучу кулаками в стену, я кричу до хрипоты, чтобы слышал весь мир, но стены не пропускают звуков.
Бешенство мое растет. Все силы ада кричат в моей душе. Каждый атом моего тела трепещет и сгорает от неизбывной муки… И тогда ко мне приходит она.
Когда я решил убить ее, мне пришла в голову мысль симулировать сумасшествие. На помощь явилась наследственность. Я вспомнил, что мать моя — истеричка, а отец — алкоголик, что один из моих кузенов идиот, а другой окончил жизнь самоубийством. «Великолепно, — сказал я. — Все складывается весьма благоприятно для моей цели. Я — сумасшедший. — Я невменяем. Меня не приговорят, как обыкновенного убийцу».
И я стал притворяться. Притворяться! Я не знал, что носил в себе зародыш настоящего безумия.
Однажды за обедом, на котором присутствовало много гостей, я сказал моей жене, что она похожа на мокрицу. Перед этим я говорил с одним солидным упитанным господином о внешней политике. Я видел, что все переглянулись. «Ага, — обрадовался я, — клюнуло! Скоро я буду иметь возможность задушить вот этими руками существо, которое называется моей женой и которое всегда напоминало мне кошку». Вы знаете, что кошку приятно мучить? Приятно душить эту гибкую отвратительную гадину, чувствовать, что тело ее извивается в ваших руках, тщетно стараясь избежать смерти.
Есть женщины, похожие на кошек, и моя жена была кошка, настоящая кошка с фальшивыми глазами, в которых всегда тлело томление похоти. Я дрожу. Я снова переживаю тот незабвенный чудесный момент.
Несколько случаев, подобных вышеописанному, создали мне репутацию «ненормального». Жена начала избегать меня, приняв постное выражение оскорбленной невинности. Родственники стали поговаривать о том, чтобы засадить меня в больницу. Все это подхлестывало мою злобу, мою жажду мести. Я неоднократно, сидя один в кабинете, приходил в безумный восторг от одного предвкушения мести. Я начинал громко смеяться и делать гримасы. «Теперь, — думал я, — меня примут за сумасшедшего. Я спокоен за себя. Способность симуляции — это особенность тонкого интеллекта. Бедные убийцы, которые, убив, прячутся, а будучи пойманы, с, тупой покорностью идут на виселицу!»
И вот настал, наконец, момент. Я пришел к ней ночью в спальню. Она лежала передо мной, раскинув белые пухлые руки, сбросив с себя во сне одеяло и обнажив здоровое, пышное тело, созданное для похоти и страсти. Я невольно залюбовался ею. Она была прекрасна, как объект для мучений. Бешеный восторг охватил меня и я, трепеща от счастья и ненависти, уносимый могучим потоком чувств, сдавил ее белую, нежную, как пух, шею, сдавил судорожно, вложив в это движение всю душу и все силы. Явись ко мне в этот момент смерть, я сказал бы: