Поэтому мы встречались в этом доме, который…
Липов внимательно посмотрел на меня и спросил как-то резковато:
— Ну, видали этот дом? С крестом-то на ставнях… Где я…
— Да, — кивнул я, — рассказывайте.
— Встречались мы в этом доме; он оставлен моей сестре, еще девушке, а в задней комнате около зала повесилась старая сумасшедшая тетка. С тех пор в нем никто не живет, а праздная глупая болтовня выдумала, что по ночам в нем кто то даже ходит. Белая какая-то, говорили… Наверное, крысы бегали; я не верил ничему, но знаете, как то жутковато было ходить туда с Верочкой… Идешь по пустым комнатам, шаги отдаются, а из-за угла, так и кажется, кто-то выглядывает… Одно было хорошо — там нас никто не мог увидать — я говорил ведь, что туда никто не ходил…
А теперь ходит, — вдруг почти закричал Липов уверенно и дико.
— Кто? — спросил я, отшатываясь.
— Верочка… Да… да… Верочка…
Ну, так в этот день я послал ей эту глупую записку. Больная еще, слабая, но любящая, она написала мне, что придет и отдала письмо маленькому братишке. Хотела мне передать, что сегодня же к ночи придет в старый дом, но письмо попало в руки матери, и я его не получил… Если бы я получил его в этот день, я не был бы здесь… В этой лечебнице, где меня насильно, понимаете вы, насильно держат…
Весь этот день я проходил, как пьяный. Все сознание было занято одной мыслью, что в этот вечер и ночь я не увижусь с Верочкой.
Каждый день я привык по знакомой дороге подходить к саду, пролезать незаметно в старый дом и там встречаться с Верочкой. Нынче этого не будет.
Достал какой-то уголовный роман, лег на кушетку и стал читать… Сначала убегали из глаз строчки, падала книга, а потом я почувствовал, что не могу сидеть дома… Болезненно потянуло меня опять к старому дому, чтобы хоть посидеть в той комнате, где было место наших встреч… Тяжело, а в то же время какое то жуткое чувство сдавливало сердце — казалось, что там тает что-то нехорошее и темное…
Пробегали знакомые улицы, а когда я подходил к саду, над городом уже взошла летняя славная луна. Спокойная, ласковая, сад она украсила своим светом и голубизной, а дом очернила сумрачной пеленой, и казался он от этого старше и страшнее…
Жуткое чувство все росло и росло… В первый раз мне было страшно входить туда… Нащупал в кармане револьвер, наклонился около разрытой клумбы и сорвал немного цветов… Хотелось бросить их в те комнаты, где встречались, чтобы потом рассказать Верочке о своем приходе сюда… Перелез через окно, а когда нога дотронулась до пола и слабо пискнула половица, показалось мне, что по спине покатились кусочки льда… Несмело пошел вперед…
«Каждый день ходишь… Не боишься, — мелькало в разгоряченном мозгу, — а теперь боишься… А вдруг на самом деле тетка… Та самая, сумасшедшая… Вдруг тетка…»
Хотел что-нибудь проговорить — но пересохло в горле. «Уйти», — мелькнуло, но хотелось дойти до той комнаты. Было совсем светло от луны — тогда ведь ставни еще не были заколочены — и только в нашей комнате и смежной стояла густая темнота… Со стен смотрели знакомые неубранные портреты и на каждый боязно было взглянуть; казалось, вот-вот они рассмеются леденящим смехом. Прошел уже пустую гостиную, как вдруг что-то разом зашуршало… Не могу передать нам, какой ужас охватил меня. Сердце сжалось, как будто в железных пальцах; явственно, поверьте мне, слышал я, как кто-то шевелится, и от этого шелеста у меня подымались волосы… Схватил револьвер, нащупал холодную сталь спуска, а когда я перешагнул порог темной комнаты, из угла поднялась белая женская фигура и, что-то проговорив, побежала ко мне…
Не помня себя от ужаса, я что-то хрипло закричал и выстрелил.
Женщина покачнулась, а когда я снова нажал спуск оледеневшей рукой, тяжело упала на пол…
— Ой… Ой, — в ужасе метался я и кричал, — ой…
А когда, поборов страх, я чиркнул спичку — искаженное болью и предсмертным страхом, взглянуло на меня с пола лицо Верочки!.. Понимаете… Пришла ко мне, а я убил ее… Убил…
Липов опустился на стул и громко заплакал…
— Господи! зачем они не передали мне записку…
Потом, на другой день, меня застали около старого дома, где я что-то и писал или рисовал на ставнях… Потом схватили и перевели сюда… Зачем они меня мучают?
А знаете что? — спросил он, наклоняясь ко мне и блестя безумными глазами. — Верочка приходит сюда… Ночью… Вот из того угла… А у меня, — он показал рукой на пистолетик, — оружие всегда готово…