Единственное место, где меня слушали от начала и до конца, единственное место, где я мог высказаться так, как и хотел изначально, не меняя вектор рассказа – церковь. Я не исповедовался у пастора, потому как еще не выяснил точной технологии этого процесса, да и не совсем понимаю, сколько времени мне придётся просидеть у него, рассказывая за каждый свой грех. Слава богу, пока не убил еще никого, тогда бы точно сначала сходил к пастору.
На выходе из церкви, я снова подумал про Олю. Несмотря на мои просьбы, она всё так же продолжала веселиться в мутных компаниях и пить всё что дадут. Я не мог понять. Неужели она не понимает, что со стороны выглядит отвратительно? И в этот момент, я громко рассмеялся. Благо, на улице был вечер и никого рядом. Я понял, насколько мы с ней похожи. И при этом, зная что она довольно симпатичная, хорошая девочка – не мог даже подумать о том, чтобы быть с ней. До этого момента я и не думал, как сильно тот образ жизни, который я веду, может на отношение людей ко мне. Я не думал, что алкоголизм может разрушать не только мой организм, но и личность. Не думал, что кому-то в целом есть дело до того, как я провожу своё свободное время. И только теперь, сравнив себя с этой несчастной девочкой, я понял, что настолько же несчастен и я сам. Как алкоголь разрушает всё, что у меня есть и всё что у меня было. Я остановился и поднял руку, растопырив пальцы. Сухие, дрожащие, сморщенные пальцы, разбитая ладонь с обожженной кистью. Как я мог думать, что алкоголь не влияет на мою обычную жизнь, если вот же оно – со стороны даже я выгляжу как последний забулдыга. Мне стало одновременно смешно и страшно. Я не знал, как долго мне придётся выходить из этого состояния, но выходить точно было нужно.
На входе в квартиру, меня встретили Гаря и Серый. Я знал, что если они вдвоем в моей квартире, это априори означает, что они пьют. Только зачем они меня встречают, мне было непонятно.
– Шо там в церкви? – Спросил Гаря. Вряд ли его интересовало то, что я отвечу, но в качестве забавной игры, я всё-таки начал говорить.
– Нормально, сегодня ксёндз объяснял нам, в чём на самом деле суть мук Иисуса.
– Понятно, понятно. – Он перебил меня, но я ничуть не расстроился. Мне, по большей части, было очень всё равно.
– А что вы такие скрытные? Что-то случилось?
– Нет, просто Махмед сейчас придёт.
Они знали, что я буду не против этому человеку, так как уже достаточно хорошо его знал. Ключевое слово было «сейчас» – они позвали его без моего спроса, поэтому и вели себя так.
– А, да ладно. Только я пить не буду. Так, посижу с вами за компанию.
Даже на это они мне ничего не ответили. Просто расслабились и налили себе по новой чарке водки. Я закурил сигарету, высматривая в окно звёзды. Как я сожалел, что здесь такое облачное небо и такой тусклый свет от гигантских звёзд отблёскивает на небесном полотне. Через десять минут после моего прихода, Махмед уже сидел за столом. Я разлил всем водки. Себе в том числе. Не могу объяснить это, но когда дело доходит до самого акта принятия алкоголя, все предыдущие мысли о его вреде размываются. Первая рюмка холодной тягучей водки – всё тело прогревается, в животе чувствуешь приятное жжение. Смешно, но бабочки в животе у меня играли только от этого. Вторая рюмка не заставила себя долго ждать – все предметы смягчаются, в ушах звучит мягкий гул, руки перестают дрожать. Я проверяю это и улыбаюсь, довольный конечным результатом. Разговоры приобретают деловой характер. Вести себя нужно осторожнее, чем обычно. В этих местах многие живут «по понятиям» – по крайней мере так утверждают и тебя могут обвинить в неправильном обращении, неправильной формулировке слова, неправильном движении. Налил с левой руки? Спросил? Обратился не так, как от тебя того ожидали? Риск нарваться на конфликт высок. Тебя могут поставить на деньги, избить. Мне это не грозит, мы сидим в моей квартире. На столе появляется пистолет.
– Девять миллиметров? – Спрашиваю я. Это тоже достаточно рискованный вопрос, по неизвестным мне причинам. Если этот человек не хотел чтобы мы говорили о его оружии или просто настроен на конфликт – он начнётся.
– Да. Вот нож еще купил, радуюсь как слон. – Он достаёт раскладной нож сантиметров двадцати пяти и протягивает мне. Нож действительно красивый. Я проверяю его на остроту, разрезая лист бумаги. Проходит, как по маслу.