– Да. – Ответили в трубке.
– Слушай, можно я у тебя поживу какое-то время?
– Опять отходишь?
– Нет, мне просто нужно спокойное место, чтобы готовиться к экзаменам.
– Да, хорошо, когда будешь?
– Завтра. Завтра приеду.
Семья
–Я беременна.
Они сидели в тёмной комнате на самом краю кровати. Девушка заливалась слезами. Витя прижимал её к себе, ласково поглаживая по голове.
– Ну, так и чего же ты плачешь? Разве ты этого не хотела? – В его голосе она слышала радость и спокойствие. – Я хочу ребенка.
Она не могла разделять его радость. Родители отнесутся к этому негативно, даже агрессивно. Она не могла даже подумать о том, что случится, расскажи про всё родителям. Она думала о том, что им, в таком случае, негде будет жить. К тому же, она еще не закончила университет. Родители не примут то, что она не получит красный диплом, не то что бросить учёбу ради ребенка. Да и сама она еще ребенок, совершенно не представляющий, что ей нужно будет делать и как себя вести со своим. В распоряжении были только паттерны поведения её родителей, но они точно не казались ей лучшими образчиками поведения с детьми. В голове всё смешалось, а самое страшное для неё было то, что, возможно, она никогда не сможет исполнить свою мечту – работать с лошадьми. Отучиться в институте на красный диплом, отработать практику бухгалтером на предприятии и следить за ребенком и без того составляло титанический труд и навык распределения времени, что уж говорить о том, чтобы развивать свои амбиции с лошадьми. От такой перспективы, у неё опускались руки, она не хотела больше ничего, повторяя раз за разом: «Я не знаю, Витаська, я не знаю. Что нам делать?». Он сохранял холодное спокойствие, продумывая все варианты решения этой проблемы. Торговля уже приносила прибыль, и он откладывал деньги, чтобы вложить их в открытие первой будки. В планах уже было точное местоположение, поставщики товара и крыша. Последнее в то время было очень важным пунктом. Конечно, эти мысли сильно занимали его голову, но, всё-таки, все они отошли на второй план при новом стечении обстоятельств. Тем более, когда у тебя на руках плачет твоя женщина, невероятно сложно, почти невозможно думать о чем-либо другом.
– Всё будет хорошо. Не говори родителям пока что. В этом месяце распишемся. Он вытер ей слезы и горячо поцеловал. Так, чтобы она и думать забыла о прочих проблемах и заботах, помня лишь о том, что она за ним, как за стеной. Мышка потерла глаза и, обхватив его крепкую шею, легла спать. Утром, они вели себя абсолютно спокойно. Быстро позавтракав, они вместе вышли на улицу. Дойдя до её остановки, поцеловались и разошлись каждый в свою сторону. Она побежала на трамвай, а он медленно направился в подземный переход. Дождавшись, пока грохот трамвайных рельс утихнет, он вернулся обратно и пошел в сторону своего дома. Легкая дрожь не утихала, от чего спина сильно вспотела. Он поднимал воротник широкой рубашки и стряхивал её пару раз. Делал он это так часто и нервно, что промежутки между такими движениями могли быть не дольше пары секунд. Несмотря на то, что ему уже было двадцать пять, готовым он к такому не был. Он и правда хотел детей и семью, но что делать с этим не знал. Он вошел в свой родной двор и постучал в дверь, зная, что кроме мамы никого больше дома нет. Она открыла ему и с широкой улыбкой обняла своего сына.
– Что это ты не работаешь сегодня? Случилось что-то? Накрыли вас, да? – Она вечно задавала сразу с десяток вопросов, которые предполагали только самое худшее. Любой ответ мог привести к еще более худшему исходу.
– Да нет. Просто выходной сделал.
– Разорились? Я говорила тебе не водиться с этими!
– Да нет, мама. Просто решил с тобой поговорить.
Он скинул туфли и переобулся в тапочки. В доме по обыкновению пахло домашними котлетами и супом. Мама сразу же подошла к плите, сняла первую партию котлет и закинула другую. Те закинула в тарелку, быстро нарезала хлеб, достала баночку солений и так же положила пару огурчиков и помидорок на тарелку. Перед ним быстро вырастал стол, который по праву было бы назвать праздничным, но готовила мама так всегда. Все же, за вилку он так и не брался. – Можешь сесть, мам? – Он пытался не нагнетать обстановку, потому что уже знал, чем это чревато, но сдерживаться и самому было тяжело. Она осмотрела его с головы до ног и, сощурившись, подошла к столу.