Выбрать главу

Но, приняв вызов, он услышал в передатчике голос отца.

– Срочно выезжай к космопорту, забирай малого и лети к дому.

– Что случилось? – не отойдя ещё от прежних мыслей, он говорил дрожащим голосом

– Мама…

Через пятнадцать минут, в сопровождении черного автомобиля КМБ он подъехал к главному входу. Я, ошарашенный происходящим, посчитал что мои последние действия в кругу оппозиционных групп были раскрыты и, гордо подняв голову, сел в автомобиль агентуры. На меня искоса посмотрели, человек сидевший справа от водителя кашлянул и указал мне на машину брата. Учтиво, как я умею, откланявшись, я поменял транспортное средство и сел на пассажирское сидение к брату.

– Что за кипиш? – Спросил я.

– Что-то срочное. Там узнаешь.

Мне, конечно же, никто ничего никогда не рассказывал. На земле я был главным из нашей семьи, по той причине, что был единственным, и принимал однозначные решения от имени всех нас, но здесь, на Марсе, я снова возвращался в статус младшего, которому стоит слушать и подчиняться. Тем лучше, меньше ответственности. Мы мчали по центральной автостраде, ехали молча, хотя новостей у меня хватало. На Земле наша семья считалась авторитетной, так что частенько приходили люди из различных учреждений и ведомств решать вопросы межпланетного масштаба – последний раз дядя Коля, сосед, хотел представить планы химических исследований по прогонке спирта на основе марсианской флоры, для чего ему нужны соответствующие растения и разрешение на пользование самогонным аппаратом. Пока что, вопрос находился в разработке. Подобных предложений разной степени важности поступало с десяток в месяц и не все я мог самостоятельно принять, так что приезжал в первую очередь обсудить свои полномочия. Но сейчас, чувствовал абсолютное их отсутствие, из-за чего старался вести себя увереннее.

Подкатив к дому, нас встретила открытая дверь и карета скорой помощи. Какой-то ранее знакомый страх обуял меня, но я не мог вспомнить откуда это чувство. Мы выскочили из машины, КМБ осталось позади. На подлёте к входу, я услышал резкие вздохи, похожие то ли на сдержанный плач, то ли на короткие смешки. В прихожей стоял врач, удерживающий нас от входа в комнату, но ещё там я заметил капли крови. Я старался держать себя в руках, но брат, как я видел, при малейшей вспышке гнева разнёс бы каждого на пути к комнате.

– Что там? – Резко спросил брат.

– Ничего смертельного, она готовила что-то в духовке, пока неизвестно что произошло, но вследствие взрыва ей оторвало фалангу пальца, и начался пожар.

На этом и произошла отправная точка гнева брата. Он оттолкнул врача так, что мне пришлось удержать того от падения. Убедив его в том, что нужно просто принять это, мы прошли в комнату. Отец держал мать за руку, пока врач работал с ее рукой. Мне было страшно смотреть на то, что с ней что-либо происходит. Я был близок с ней так, как близки бывают близнецы. Она провела со мной много больше времени чем с братом, не смотря на почти полное отсутствие оного. С ранних лет я знал все про лошадей, учился французскому и игре на фортепиано, хоть не испытывал никакого удовольствия и желания в этом. Я родился в ее день рождения, о чем мне напоминали все и всегда. А каждый этот праздник мы проводили вместе, нераздельно, поздравляя друг друга с самого пробуждения и до конца дня, когда уже укладывались спать. И вот теперь, я потерял столько же, сколько потеряла она.