— Старая хитрая куница! Бери все, что тебе нужно, и отправляйся в путь. Если удастся, возьми этого полководца живым…
— Через два часа, когда уже пала темнота, на Сеньгинскую дорогу стали одна за другой выступать хуннуские сотни. Никто в стане не знал, зачем они возвращаются в тыл. Оставшиеся в душе радовались этому: завтра при грабеже окрестных селений каждому из них перепадет больше добра…[50]
О приближении врагов Ли Лину сообщили заблаговременно. Первым их заметил пикет, выставленный на высокой скале у самого устья Сеньгинского ущелья. По предварительным сведениям, хунну в несколько раз превосходили численностью китайский отряд. Ли Лина это не испугало. Он подумал только, что многое бы дал, чтобы узнать исход сражения между императором и шаньюем. Если это бегут остатки разгромленной орды, то нужно продержаться совсем немного — от силы сутки, — и тогда на выручку подоспеет князь Ли Гуан-ли. А если битвы еще не было, ну что ж, остается одно: выполнить свой долг до конца и умереть с оружием в руках. Ли Лин был солдат, и уступать дорогу он не собирался.
Он приказал войску развернуться спиной к реке и соорудить из обозных кибиток внешнее ограждение лагеря. Против конницы оно будет на первое время отличной защитой и укрытием.
К Ли Лину подошел его ординарец Сыма Гай. Вид у юноши был недоуменный и растерянный.
— Ты хотел что-то узнать? — спросил его Ли Лин.
— Да, господин. Мне непонятно, почему вы расположили отряд таким странным образом. Ведь в «Законах войны» сказано: «Горы и скалы должны быть позади справа, реки и озера — впереди слева». Вы же, наоборот, приказали расположиться спиной к реке.
Ли Лин с ласковой усмешкой посмотрел на юношу.
- Это место в «Законах» ты продумал не до конца, Гай, — помолчав, сказал он. — Разве там не говорится: «Заведи войско в место смерти, и оно выстоит. Брось его в место гибели, и оно будет жить»[51]. Я не могу успокоить солдат в виду столь многочисленного неприятеля. Поэтому я завел войско в место смерти, где каждый будет сражаться за свою жизнь. А поставь я его туда, откуда можно спастись бегством, — оно побежит.
Когда в лагере были закончены последние приготовления, появился передовой вражеский дозор… Не подъезжая близко, хунну остановились на холме и принялись что-то обсуждать. Среди них ярко-алым пятном плаща выделялся всадник в железном шлеме — очевидно, военачальник или даже сам шаньюй. По его знаку один из воинов поднял над головой бунчук и, размахивая им, медленно поехал к китайскому стану.
— Прикажи солдатам не стрелять, — сказал Ли Лин Гаю. — Он едет для переговоров. Возможно, мы что-то сможем узнать.
Всадник подъехал к лагерю и, не слезая с коня, громко заговорил по-китайски:
— Ки-дуюй Ли Лин! Наш предводитель предлагает тебе встретиться с ним в твоем или в нашем стане!
«Откуда он знает мое имя?» — с тревогой подумал Ли Лин и так же громко ответил:
— Пусть предводитель приедет сюда.
— Ты ручаешься за его безопасность?
— Да. Слово дворянина и солдата.
— Хорошо.
Воин вернулся к своим, и тогда от кучки врагов отделился всадник в алом плаще. Ли Лин распорядился отодвинуть одну из повозок, и предводитель хунну въехал в лагерь. Ему помогли сойти с коня и подвели к Ли Лину. Перед Ли Лином стоял пожилой мужчина, седобородый, с умным и твердым взглядом зеленоватых глаз.
Я советник Ильменгир, — на хорошем китайском языке заговорил он. — Мне любопытно познакомиться с полководцем, о котором я столько слышал.
— Кто же говорил обо мне советнику? — насмешливо спросил Ли Лин.
— Длинное Ухо, степная молва. — Ильменгир пристально посмотрел в глаза Ли Лину. — Кроме того, мы не раз сталкивались с тобой в пограничных боях. И я сам успел оценить храбрость твою и твоих солдат…
— С чем ты приехал? — прервал его Ли Лин, хотя ему было приятно слушать эти слова.
— Я предлагаю тебе сдаться на почетных условиях. Тебе и твоим офицерам оставят оружие, и вы сможете вернуться на родину.
— А солдат вы уведете в рабство? — Ли Лин оглядел воинов, толпившихся вокруг, и покачал головой: — Нет, лучше мы погибнем… или дождемся помощи.
— Помощи вы не дождетесь, — жестко сказал Ильменгир. — Император разбит. Он укрылся с остатками армии в крепости и заключил перемирие с шаньюем.
— Это ложь, — спокойно возразил Ли Лин. — Лови на нее маленьких детей.
Советник грустно посмотрел на Ли Лина и достал из-за пояса пергамент, свернутый в трубку.