— Здоровы ли твои быки и бараны? Здоров ли ты сам?
Сейчас этот вежливый вопрос в устах Артая прозвучал
почти насмешкой: пять — шесть овец кочевника едва держались на ногах, а ребра быков выпирали наружу, грозя порвать шкуру. Дунху, изможденный, оборванный старик, в ответ только махнул рукой.
— Ты идешь с севера? — спросил Артай. — Как там?
— Холод. Все вымерзло. Даже птицы гибнут от бескормицы и безводья. Я много их видел, мертвых. У меня была большая отара, и вот что осталось. — Старик кивнул на своих овец.
— А перевал через Белые горы?
— Зима скоро закроет его.
— Откуда ты знаешь?
— По ночам уже скрипит трава. Знаю — скоро ляжет снег. Вы не пройдете.
— Артай задумался, потом сказал твердо:
— Пройдём, старик. Надо пройти!
Дунху посмотрел на воина и покачал головой:
— Что мне сказать тебе? Пробуйте. Да хранит вас Гомбо-гур, святой покровитель юрты…
И старик потащился к своим кибиткам. Его слова сильно обеспокоили Артая, но он ничего не сказал Ой-Барсу. Тот может повернуть назад, и тогда придется ждать до весны. Нет, все что угодно, только не ждать. На это больше не хватит сил.
Ночью Артай передал побратиму разговор с дунху.
Ант сразу загорелся:
— А если нам бежать вдвоем? Мы в несколько дней доберемся до перевала и успеем его проскочить. А хунну со своим караваном пусть остаются здесь. Что ты молчишь, Артай?
Я думаю… Нет; бежать нельзя. Ой-Барс отправит за нами погоню с заводными конями. Они нас догонят.
— А вдруг не догонят?
— Тогда мы все равно погибнем без еды и питья. Пройти перевал может только караван. Ты ведь не уведешь с собой верблюдов? — Артай засмеялся и похлопал Анта по плечу: — Давай — ка спать, горячая голова!
Они завернулись в широкое войлочное одеяло, и скоро Артай задышал покойно и ровно, Ант же долго не мог заснуть.
Из пустыни доносились утробные крики диких верблюдов. Каждую ночь они подходили к лагерю и звали своих сородичей уйти в ковыльные степи, где их никто не заставит таскать на себе оскорбительный и ненужный груз…
Сквозь дрему Анту виделась родная крепость. С ее стен далеко открывались голубоватые ячменные поля, разрезанные вдоль и поперек солнечными лезвиями оросительных каналов. А еще дальше, насколько хватал глаз, зеленела бескрайняя, рябая от ветра ширь Инйеше[70], Великой реки — поилицы каналов.
Ант и Альмагуль любили выходить на реку в самый сильный ветер, когда челнок, выдолбленный из цельного тополя, плясал на седогривых волнах, словно скорлупа кедрового ореха.
Сестра была всего на три года старше Анта, и забавы у них были одинаковые: они вместе объезжали коней из отцовского табуна, вместе ставили насторожки на зверя и бегали на состязания лучников…
«Где ты сейчас, Альмагуль? — думал Ант. — И как вы с мамой встретили известие о смерти отца? Я постараюсь заменить вам его, ведь я уже мужчина. Только бы с вами ничего не случилось».
Последние слова Ант повторял как заклинание, пока не уснул.
И снилась ему Инйеше, в которой вода зелена, как трава на лугах, холодна и чиста, как нетронутый снег.
Вопреки предсказанию старого дунху, главный перевал оказался свободным от снега, и караван уже собирался двинуться дальше, как вдруг пал туман.
Туман был диковинный, такого никто из путников еще не видывал. Тени, отбрасываемые людьми, он увеличивал во сто
крах, и они были окружены цветными кольцами — красными, голубыми и зелеными[71].
Испуганные воины старались держаться поближе друг к другу и разговаривали шепотом. Животные тоже беспокоились.
— Горные духи предупреждают нас, — сказал Ли Лину осторожный Ой-Барс.
И Ант перевел его слова.
— Что же ты намерен делать? — спросил наместник.
— Надо гадать на бараньей лопатке. Она подскажет, идти ли нам вперед или переждать.
— Ждать нельзя, — вмешался Артай — Через день — два выпадет снег, и тогда мы застрянем в горах.
— Я буду гадать, — упрямо повторил Ой-Барс.
Он велел воинам зарезать барана и принести очищенную от мяса лопатку. Из сухого овечьего помета, аргала, запасы которого везли на одном из верблюдов, развели костер. Ли Лин, Артай и Ант стояли вокруг костра и молча смотрели, как Ой-Барс поворачивает кость над огнем. Скоро она потемнела, и по ней побежали тонкие, как паутина, трещины.
— Если кость скажет вернуться обратно, — с еле приметной угрозой заметил Артай, — то шаньюй, боюсь, будет гадать на твоих лопатках. Нашему государю нужно оружие, ему нет дела до всяких баранов.