— Можете ничего не докладывать, я только что сам все видел. Позиция обустроена образцово, личный состав накормлен, вы заслуживаете самых высоких похвал… к сожалению, не везде у нас такой порядок.
Тут выяснилось, что судьба, по своему милому обыкновению, вновь отвела мне роль актера в балагане: у нас с майором появились зрители — семейство Ветте пожаловало взглянуть на представление. Вся компания выстроилась в классической манере групповой фотографии девятнадцатого века: впереди на стуле восседала Амалия, слева и сзади, положив ей традиционным жестом руку на плечо, стоял Старый Карл, по бокам — Брунгильда и Руди (бьюсь об заклад, держит, стервец, диктофон наготове), чуть дальше — почтенная супруга магната, раскрасавица Магдалена — глаза ее излучали скромность, смирение и почти святость такой концентрации, что хоть топор вешай, с какой-то радости бывшей диве стрельнуло поломать комедию; вплотную к композиции, разинув рот от удивления — Марта со шприцом наизготовку.
Брюн была одета вполне по-домашнему, и все же некоторые детали подсказывали, что она меня ждала. Я сразу воспрянул духом, ощутил прилив вдохновения и вернулся к роли примы императорской сцены.
— Кстати, по этим спискам есть пара вопросов, — мне уже без усилий давался тон «слуга кайзеру, отец солдатам». — Вот тут у вас есть штабсгауптман… ммм… да, Беккенбауэр. Судя по всему, превосходный солдат, был представлен к награде, но документы, как это бывает, где-то затерялись. Напишите рапорт от любого числа, я лично его завизирую. И еще оберлейтенант… да, Биркхофф. Что там за история с солдатской книжкой? Эти бумажки хоть кого в могилу загонят. Разберитесь.
Майор с пылом кивнул. Брунгильда тоже смотрела с откровенным удовольствием. Успех у публики — что еще нужно артисту?
— Ну, майор, как вы уже поняли, наступление пока что обошло нас стороной. Штаб перевел нас в резерв.
— Штабные крысы ни черта не смыслят, — гневно зарычал дедушка Вольф. — Простите, полковник, но подобные решения — опасная глупость, это ясно любому зеленому юнцу здесь, в этих окопах. Мы занимаем удаленный выступ, на переднем крае «сушки» по головам ходят, рано или поздно последует удар с фланга, и что тогда? Каким местом они там думают в этих штабах?
Я крепко поскреб в проклюнувшейся щетине. Это что еще за новости? Не хватало мне еще командовать генеральным сражением! Как бы это поделикатнее узнать, на какой же войне мы находимся?
— Простите, майор, а какая у вас карта? Насколько мне известно, в дивизии вы ни разу не запрашивали топографа, ни карт. Любопытно, чем же руководствуетесь?
Дедушка Вольф с гордым видом поднялся с места.
— Прошу следовать за мной, господин полковник, я вам все покажу.
Мы вышли в боковой коридор, свернули налево и возле самой лестницы майор остановился, щелкнул выключателем и толкнул кессонированную дверь из красного дуба.
Да-с. Вот этого, надо признаться, я ожидал меньше всего. Перед нами открылось помещение, куда не то что майоры, но и фельдмаршалы ходят пешком — обширных размеров уборная, на возвышении — фаянсовый трон — чудо сантехнической мысли Виллеруа и Боша с клеймом фирменной голубой подковы, рядом — почтенного возраста биде, правее — контрфорс вентиляционной шахты и дальше — дверь в ванную.
— Проходите, господин полковник, — любезно предложил удивительный дедушка. — Присаживайтесь, сейчас я дам все необходимые пояснения.
Вот куда любовь заводит человека. Охохонюшки. Что ж, делать нечего, на войне как на войне. Я захлопнул крышку унитаза и сел. Дверь отделила нас от публики, но недреманное электронное око под потолком возвещало, что уж Марта, по крайней мере, оставалась в курсе происходящего.
— Смотрите, — продолжал майор, указывая мне под ноги. — Вот наши позиции. Отсюда я получаю самую точную информацию.
Я уставился на пол. Плитка, искусственный мрамор, красные и бледно-лимонные квадраты в шахматном порядке. Ни черта не понимаю. Что за сортирная стратегия?
Майор присел, белесо-бороздчатый, аккуратно спиленный ноготь заскользил вдоль плиточных стыков.
— Это выступ, который мы занимаем. А это уже вражеские позиции. Видите? Уже готовый клин! Вот о чем я говорю!
Я присмотрелся. Мрамор, конечно, штампованный, но высшего качества — всякие там микротрещинки, цветовые переходы, впадинки и прочая естественная текстура воспроизведена с максимальной точностью в подражание природному рельефу. Ах ты господи. Рельеф местности. Вот оно что. Примыкающий к ступеньке унитаза пестро-малиновый выступ врезался в желтое поле, а над ним с двух сторон грозно нависали такие же тупые рельефные зубцы. Ну и ну.