— О, не смущайтесь, — всхлипнул я. — В мою палку встроены сенсорные датчики, которые беспроводным путем связаны прямо с мозгом. Это, конечно, не зрение, но все же… все же… Надо только не забывать менять батарейки.
Я остановил свой выбор на пончо — пледе с бахромой и дыркой для головы, украшенном рисунками из долины Наска и размера вполне с ней сравнимого. Да, но очутится на улице хотя бы и в пончо, но с голым задом — перспектива все же не слишком веселая, поэтому я добавил еще довольно миленький комбинезон, исходя из того, что в случае нужды запрыгнуть в него — дело одной секунды. Сочетание, нет слов, диковатое, однако в качестве комплекта быстрого реагирования — в самый раз. Под впечатлением от моей личности и уже порядком утомившим меня служебным рвением Комаки (я уже знал, что ее мама родом из Почхона, что там некогда размещалась летняя резиденция корейского императора, а теперь музей резных деревянных драконов, и много еще чего) увязалась проводить, и буквально разинула рот, увидев, что я собираюсь сесть за руль. Азиатское чутье подсказало ей, что здесь что-то неладно.
— А где же ваш водитель? — деликатно охнула она.
— Мне не нужен водитель, — с грустью поведал я. — Мой автомобиль управляется навигационным компьютером… в комплексе со спутниковой системой наведения. Последняя разработка Мицубиси.
— Вы уверены? — продолжала подступать Комаки с каким-то ядовитым альтруизмом.
Ах ты, верста сеульская. Еще полицию на помощь позови. Я уперся тростью ей в кроссовку и гаркнул:
— Не сомневайтесь!
Тут Брюн, которую все эти беседы с девушками явно раздражали, довольно чувствительно боднула меня в бок. Я забрал у Комаки пакет с моими приобретениями, запустил Брюн в машину, сам упал на сидение рядом, и мы укатили, оставив бедную Комаки в полном смятении.
Следующим пунктом программы был ювелирный магазин.
— Брюн, — сказал я, — держись, сейчас действуем нахрапом. Конечно, можно заехать к бедняжке Ангелике, одолжить у нее инвалидную коляску, и черта лысого кто бы меня остановил… Но запрягать тебя, как ездового оленя, в какую-то телегу мне претит, да и, откровенно говоря, лень тащиться. Поэтому берем чистой наглостью — она, как известно, второе счастье.
Я заправил волосы за уши, чтобы придать себе максимально нордический вид, и мы двинулись на приступ. Естественно, за вращающимися стеклянными дверями дорогу нам решительно заступил охранник в черной форме а-ля морская пехота.
— Прошу прощения, но собаку придется оставить снаружи.
Я немедленно прикинулся оскорбленным берсерком, которого вот-вот понесет, страстно задышал, а потом со свистом зашипел:
— Я вижу, в этом доме прямо с порога встречают оскорблениями. Какая это вам собака?! Это мой телохранитель, который обеспечивает мою безопасность! Я без нее шага не ступлю!
— За безопасность в этом помещении отвечаем мы, — возразил охранник.
— Что за вздор! По закону при доставке ювелирных изделий я имею право иметь при себе даже заряженное оружие!
— Все равно нельзя, — упорствовал жестоковыйный слуга порядка. — Если хотите, мой напарник подержит ваше животное вон там.
— Он что, хочет остаться с ней наедине? А его родители живы?
— Какое это имеет отношение?
— Такое, что они будут огорчены вестью о его смерти. Мучительной смерти.
— Что?
Собственно, дело уже было сделано — из-за какой-то стеклянной загородки к нам быстрым шагом направлялся менеджер с фирменным бэйджиком на клипсе, прицепленном к пиджаку — но тут Брюн выкинула коленце, которого я никак не ожидал. Она решила поддержать меня доступным в ее положении способом, и потрясла мое мировоззрение до самых основ — да и не только мое.
Бывают моменты, когда жизнь, судьба, случай, Бог — называйте как хотите — открывают нам краешек той истины, что окружающий мир не исчерпывается тем, что мы привыкли вокруг себя видеть, слышать и так далее. Есть много чего еще, и может быть, наше счастье в том, что мы на этом свете с ним не сталкиваемся. Но иногда оно просовывает копыто сквозь ткань обыденной реальности.
Не знаю, как про такое говорить, потому что, во-первых, сам толком не понял, что произошло, а во-вторых — не представляю, какими словами передать суть пережитой встряски. Ну, скажу, что волосы встали дыбом, ноги приросли к полу, глаза полезли на лоб, прошиб холодный пот и язык присох к небу — что? А почему прошиб и присох? Черти ведь с потолка не посыпались, мертвые не восстали… Короче, просто перескажу, что видел, хотя впечатления, само собой, тут никакого.