Было бы в принципе неверно представлять себе перцептивный и лингвистический каналы по отдельности друг от друга. [190] Это обстоятельство особо подчеркивается Д.Бомом в его модели научного познания как коммуникативной деятельности, в которой в новых контекстах и новых формах происходит расширение и углубление перцептуальных контактов человека с миром. Научное исследование не может быть расчленено на отдельные последовательно реализуемые акты наблюдения над объектом и последующий акт коммуникации. «Всякий акт восприятия, — пишет Бом, — с самого начала структурируется и оформляется интенцией на коммуникацию, а также общим сознанием тех актов коммуникации самому себе и другим, которые осуществлялись в прошлом. Более того, вообще говоря, лишь в коммуникации мы можем что-нибудь глубоко понять, то есть воспринять целостное значение того, что мы наблюдали».
Будучи результатом многолетних усилий осмыслить коммуникативную специфику процесса познания «постквантоворелятивистской эпохи», модель Бома выступает как попытка обозначить «третий путь» между кумулятивистскими и антикумулятивистскими моделями роста научного знания. Одновременно модель Бома можно рассматривать как одну из попыток найти новый подход к решению проблемы единства знания как процесса. [192]
Мы, однако, не будем здесь останавливаться на модели Бома. Отметим только, что его подход представляет собой не единственный пример поиска новых стратегий к согласованию различных экспериментальных контекстов современной физики, созданных и открытых ею миров, автопоэтических реальностей, среди которых сейчас вполне отчетливо различимы два их класса: мир Эйнштейна и мир Бора. Сходные стратегии обнаруживаются в работах К.Вейцзеккера, Д.Финкельстейна. В этот же ряд коммуникативной преемственности я включаю синергетику Хакена, Пригожина, Поляни и Маслоу. [159-161,125-127,120,89-91] Их работы разделяют общую коммуникативную интенцию на отрытый конструктивный диалог, в процессе которого творится и открывается новая реальность.
Если в предварительном порядке попытаться «синергетически» подытожить сказанное выше по поводу роли эксперимента, то это можно было бы сделать в следующих словах. 1. Эксперимент — это, вообще говоря, непрерывный исторически преемственный коммуникативный процесс, в ходе которого создаются все новые и новые структурные автопоэтические единства, а так же их разнообразные «симбиозы» или, говоря языком синергетического автопоэзиса — новые структурные сопряжения. 2. Синергетика выросла из эксперимента, возникновение которого в науке Нового времени само можно трактовать как становление нового познавательного качества в системе коммуникативной деятельности, включающей в себя деятельность — игру с вещественными предметами — деятельность-коммуникацию с системами знаков, включая и математику плюс логику, «символы веры», плюс каналы трансляции вербально артикулированного и невербально выражаемого знания... [113] 3. При этом существенно, что синергетическая интерпретация эксперимента выводит нас на понимание эксперимента как коммуникативно-семиотической созидающей деятельности. К такому пониманию эксперимента можно подойти с разных сторон. Как уже неоднократно говорилось — в этом одна из особенностей самого синергетического подхода, с характерным для него «круговым» или «циркулярным» отношением к предмету. Это круговое отношение, в свою и очередь, может быть кибернетически интерпретировано в терминах петель обратных положительных и отрицательных связей. Не забудем, что кибернетика в качестве одной из точек своего роста имела естествознание в состоянии его междисциплинарности. С другой стороны, синергетика — это «контактная» наука. В ее фокусе область взаимодействия разных дисциплин-автопоэзисов. А в нашем конкретном случае — это область взаимодействия двух автопоэтических систем, а именно: автопоэзиса «теория» и автопоэзиса «эксперимент». Эта область сама по себе имеет сложноорганизованную лингвосемиотическую структуру, которая пока что мало исследована. Далее она будет рассматриваться в контексте принципа идеализации. Как уже говорилось, процесс «встречи» теории и эксперимента — это процесс становления. Он опосредован циклами коммуникативных репрезентаций, в перечне которых когерентное личностное знание М.Поляни имеет первостепенное значение. Но в традиционной философии науки, как я уже говорил, личностное знание своего места пока не нашло. Это создает трудности и для философии синергетики, особенно для понимания ее конструктивного начала, поскольку центральный в этом плане принцип идеализации, рассматриваемый вне контекста личностного знания оказывается лишенным своего операционального содержания. В то же время без его анализа определить «третью», синергетическую, позицию последовательным образом трудно.