Но, чтобы не потерять окончательно общий язык с экспериментатором, ему можно пояснить, что Борн, скорее всего, имел в виду не его ограниченность, а ограниченность понимания посредством «наглядных» образов, относительно которых явно или неявно предполагается, что они с неизбежностью являются макроскопическими и классическими, и что выйти за их рамки возможно лишь на достаточно высоком уровне математической абстракции. И вообще, пояснить ему, что «прогресс в физике всегда был однозначно связан с переходом от наглядного к абстрактному». Так что надеяться на лучшее будущее не стоит.
К сказанному можно еще добавить, что тезис о невозможности получения когерентной классической картины квантовых феноменов на основе данных, получаемых при различных, взаимонесовместимых экспериментальных условиях, является ядром всей концепции дополнительности Н.Бора. И, наконец, возможно еще одним доводом для несговорчивого экспериментатора могло оказаться одно из главных возражений Бора Эйнштейну, состоявшее в указании на двусмысленность, неоднозначность использования понятия «физическая реальнсть» вне точно определенного экспериментального контекста, вне коммуникации, связывающего ученого и исследуемый им фрагмент физической вселенной.
И все же эти доводы могут и не убедить нашего оппонента. Он может возразить, сказав, что не стоит преувеличивать различие между наглядно образным и абстрактным мышлением. Согласно представлениям современной психологии, это две в равной мере необходимые и непрерывно взаимодействующие между собой формы отображения объективной реальности, являющиеся компонентами целостной «внутренней структуры мыслительного процесса как такового...». К тому же «жизненный мир» экспериментатора в лаборатории вполне нагляден и классичен. Бор не уставал говорить, что отказ от наглядных представлений затрагивает только состояние атомных объектов; при этом полностью сохраняются основы описания экспериментальных действий, равно как и наша свобода их выбирать». Но наш экспериментатор имеет право спросить, а не ограничивает ли эту свободу выбора его коллега, оперирующий своими приборами где-то вдали от него? Кроме того, можно еще вспомнить, что, опять-таки согласно Н.Бору, формализм квантовой теории в целом применим только к замкнутым явлениям. «Всякое атомное явление, — писал Бор, — замкнуто в том смысле, что его наблюдение основано на регистрации при помощи усилительных устройств, действующих необратимо... В этой связи важно понять, что формализм квантовой механики допускает хорошо определенное применение только к такого рода замкнутым явлениям» [31]. Однако в рассматриваемом случае выполнимость этого условия не ясна, что в свою очередь дает право сомневаться в применимости для его анализа квантового формализма, по крайней мере, в его существующем виде. Кстати, аналогичный вывод делает также и Яух, подходя к этому вопросу с позиций квантовологической аксиоматики.